Сага об Убийце в Маске: Вокруг драконьего озера

Глава Девятая - 2

         Из воспоминаний самозваного Корсута Келя из Тувентэ.

Когда одиноко и скучно. Одиночество превращается в свободу, а скука в мотивацию. Самообразовываясь и предпочитая одиночество, отстраняешься от общества и со стороны невольно понимаешь, что видишь в нем патологии. Те, которые не сильно бросаются в глаза, когда сам принимаешь общественную жизнь. Да, она как наркотик. В ней хорошо, и она вызывает привыкание и зависимость. Люди же, которые разглядели эти патологии, неизбежно становятся социопатами. В свои юношеские годы я столкнулся с этим. Приятно использовать глупых людей, как расходный материал. Но неприятно потом отвечать за это перед своей совестью. «Вот бы на кого-нибудь скинуть эту ответственность» – думал я в тот момент.

– Откуда у тебя золото? – Сердито спросила Настенсисс, хотя уже сама догадывалась.

– Ограбил местного правителя, – честно и сухо признался Корсут.

Чародейка схватилась за голову руками, наемник не разглядел её опущенного лица и не смог понять, то ли на нем была улыбка, то ли недовольная ухмылка.

Она подняла свою кружку с соком и разом опустошила её. По крайней мере, ругаться она на него не собиралась, чем дала Корсуту поблажку, и он был доволен. Он дождался заказанный двойной стейк и без угрызений совести заплатил за него собственноручно приобретенными деньгами. Чародейка махнула рукой, и на стейке появился большой жучище в тот самый момент, когда Корсут хотел взять его вилкой. Он равнодушно скинул его на пол и продолжил, будто ничего не было, только самодовольно поглядывая на девушку.

– Магики живут дольше обычных людей? – спросил он вдруг и тут же задал второй, – На сколько?

Настенсисс вроде немного оживленная новой темой разговора принялась рассказывать ему о магиках:

– Не все магики. Ведьмы и колдуны жили как обычные люди, но их уже давно извели. Сейчас много придется отдать, чтобы найти хоть одного. Волшебники живут тоже недолго, но чем могущественнее, тем дольше их тело проносит на этой земле. Некоторые особо могущественные доживают и до более два века лет. Мы – чародеи живет дольше всех, можем жить веками. Это из-за нашего восприятия магии, обучения и впоследствии, как правило, хронического пристрастия к поддерживающим и омолаживающим бальзамам. Из-за этого у нас проблемы с детьми, из-за обучения в принятии в себя магии в основном. Но, опять же, как правило, почти никто не доживает четвертый век. Оперативные чародеи погибают в своих походах. Придворные в интригах. Экспериментаторы в лабораториях. Только занудные ученые и хмурые зудилы живут дольше. Самому старому сейчас около восьми веков, я полагаю.

– А тебе сколько веков сейчас? – спросил Корсут, заканчивая с первым стейком.

– Какая разница? – резко отреагировала девушка.

– Чтобы знать, не собираешься ли ты вскоре на покой. – серьезно заявил Корсут, – Или вдруг я говорю с дамой пенсионного возраста, тогда надо будет беречь тебя от морозов, вдруг суставы заболят.

– Издеваешься!? – она расслабилась, – Мой возраст в чародейских кругах практически ничего не значит. Мне не больше тридцати. Слишком мало, чтобы быть уважаемой чародейкой.

– Кто тогда додумался тебя брать служить при дворе?

– Придворные чародейки не служат при дворе, а являются советниками. Это почетная должность.

– И…?

– И я была самой лучшей в чародейской школе, еще бы, росла у вьенстокков. Они меня впервые познакомили с иллюзиями. В Сиен-Холь под Калиеной была деревушка Хол-Луме. Там жили два вьенстоккских чародея. В столице, хоть и приюте было легко и интересно, но у них было приятнее и еще интереснее. Они забрали меня, когда после первого фокуса с иллюзией, я единственная из малышни, кто не стал рукоплескать, а с угрюмым изучающим взором проследила за ним и стала повторять их движения руками. Они посомневались, но решили, что у человеческого ребенка может быть потенциал. Но я тогда еще мелкая была и не хотела приступать к серьезной магии, хотела красивой магии. Вот один и давай меня баловать иллюзиями дальше. Лебедей там, зверюшек фейерверки и прочее. Другой решил, если я и отдаю предпочтение иллюзиям, то пусть от них будет польза. Учил меня веники делать, накрывать столы скатертями, развешивать новые шторы, каждый день разные. Потом научил делать обманные, скрывающие и защитные иллюзии. Проблемы у меня были с самой магией. Для меня это было слишком рано, но под моим напором прогибались и учили меня. Я не могла сосредоточиться на медитации, а организм все никак не хотел принимать в себя энергии больше, чем необходимо было для жизни. С чистой магией я вообще не дружила. Как выяснилось позже, чтобы принимать в себя большие объемы энергии и магии необходимо увеличить резерв. Это волшебники рождаются сразу магиками, и то не могут использовать её напрямую, а нужен сосредоточитель. Хотя бы в виде палочки. Чародеи же обычные люди, которые проходят специальную подготовку и обучение, чтобы стать магиками. Потому и иммунитет у нас крепче, и другие побочки.

– Какую подготовку? – спросил Корсут, который уже давно доел свой заказ, слушая историю Настенсисс.

– Не перебивай! Когда меня отправили в Мелиум, школу чародейства на Крайнем Западе, я уже умела сделать себе одежду, которая грела зимой. Никто из учеников не умел. Позже мне не понравилось учиться среди молодых вьенстокков. Их мало и они быстро сплачиваются против одного человека. Я написала прошение и перевелась в Аесторн в Ривендоне. Самую лучшую магическую школу на территории бывшей империи. Вот там я зажила. Занятия, друзья, успехи. Я знала иллюзии на программу вперед и на занятиях по ним, мне профессор давала необычные и сложные иллюзии, в то время, как однокурсники изучали, как копировать и создавать вещи, подметать ими пыль или согревать себя в стужу. Это не мешало мне готовиться по другим урокам. Так я стала самой лучшей в лучшей школе, а мои выходки уже были известны по всему Западу по ту сторону Драконьего моря. К концу обучения направление на стажировку в Кодденский замок было у меня в кармане.