Сайхала

Глава 20. Последствия.

Прошло пять безумно долгих ночей после нашей вылазки в Сариму. Никаких вестей, ничего, что могло бы хоть как-то намекнуть о том, какова дальнейшая судьба Маки. Мы каждую ночь приходили к потайной двери и ждали появления Оламира или Салиши. Найа каждый раз была там с нами, и мне было больно видеть лицо обычно веселой каны мрачным и безжизненным. Она всякий раз, когда после долгих ожиданий около высокой белой стены, решали возвращаться в Канару, опускала глаза в пол, стараясь скрыть подкатившие слезы. Ничто не могло облегчить ее боль, ведь единственный родной брат сейчас был не с ней, и что с ним случилось после - мы даже представить не могли. Ни мои взгляды, слова, и даже когда я крепко ее обняла, не могли убрать с лица Найи печаль.

Ласир, после случившегося ушел в себя, глубоко пряча от народа кан свои переживания. И только со мной наедине он мог открыться, рассказав свою печаль и сожаления. Да и слова были не нужны, ведь когда мы совершали последнюю ритуальную халу, по его мужественному лицу проскользнула слеза, которую он раздраженно смахнул. Ласиру было сейчас нелегко. Еще ни разу саи не переходили черту и не брали в плен своих изгнанных сородичей, кан. Если Маки не погиб, то он точно находится у них в плену, другого объяснения нет, ведь сам Оламир затаился, и никаких вестей от него.

И вот сейчас, мы стоим в небольшой заросли деревьев, прилегающей близко к городской стене, в компании четырех огромных  манед, которые тоскливо лежат на траве и бьют своими шершавыми хвостами по ней. Сегодня с нами в поход вызвался Денор, угрюмый великан кан. Найа вместе с Ласиром раз за разом обходила стену Саримы со всех сторон, прислушиваясь, в надежде зацепить хоть какой-то звук. Но казалось, что великий город саи впал в спячку. За воротами было тихо, словно он неожиданно опустел.

Звезды понемногу начали таять со светлеющего неба, и это значило, что нам вновь пора возвращаться в Канару. Тяжело вздохнув, Найа оседлала свою большую серую кошку, и грустно взглянула на меня. Я последовала ее примеру и села на большую черную манеду, которая была дочерью той, на которой ездил вожак. Мы ждали команды Ласира, когда он вернется с последнего обхода вдоль стены города. Когда молодой вожак показался в зоне видимости, потайная дверь, недалеко от которой мы сейчас находились, тихо скрипнула и открылась. Из-за нее вышел незнакомец, натянувший свой серый капюшон практически до носа. Быстро взглянув на нас, он тут же закрыл дверь, оказавшись снаружи. Он медленно снял накидку, и мы увидели, что перед нами стоял молодой саи с черными волосами. Его сетлые глаза нервно бегали по нашим лицам, а когда он взглянул на вожака, его лицо слегка расслабилось.

- Ласир… меня попросил встретиться с тобой Оламир после ночной схватки со стражниками. - он быстро кивнул. - Меня зовут Энир.

- Здравствуй, Энир. – вожак слегка склонил голову на бок. - Ты знаешь, что случилось с Оламиром и Маки?

- Маки, Оламир и Салиша теперь взяты под стражу. У их клетки дежурят по два стражника,сменяясь во время караула и день, и ночь. – он нервно сглотнул. – Я пришел на помощь той ночью, и во время схватки Оламир сказал мне через пять ночей прийти сюда и найти вожака. Я состою в страже, и поэтому мне удалось выбраться сюда. В городе объявлено военное положение, и с приходом сумерек всех находящихся вне дома саи – запирают в клетку без разбора. Стража удвоена, поэтому пока что опасно возвращаться в Сариму за кристаллами.

- Мне очень жаль, что именно так все произошло, Энир. – тихо сказал Ласир, внимательно изучая лицо нового знакомого.

- Ситуация накалилась еще и тем, что знать начала болеть…

- Как? – удивленно спросил вожак.

- Те, кто часто пополнял запасы энергии через кристаллы Сайхалы, начали слепнуть. Их кожа превращается в кристальную корку. Уже старейшина один умер мучительной смертью. Его крики были слышны далеко от дворца. Даласар скоро тоже умрет. А его молодой сын, наследник Ранадар, хочет пойти на Канару войной. – молодой кан сглотнул, покивав головой. – Потом вас обнаружили, и во всех несчастьях теперь обвиняют кан.

- Все беды от того, что кристаллы Сайхалы убивают нашу суть, если халу с ними не ограничивать! – воскликнул Ласир.

- Я посланница… мне дарны открыли истину. И теперь я должна открыть ее всем. Но магия посланника во мне еще спит.

- Ранадар поверит только тому, что сам сможет увидеть. – молодой саи покачал головой. - А старинные легенды он не слушает. Он верит, что каны – корень зла, который надо незамедлительно вырвать из земли. Пока его порывы сдерживает Даласар, но ему осталось немного...

Лицо Ласира стало суровым, его брови сдвинулись, а подбородок медленно поднимался вверх. Сейчас я снова увидела того горделивого вожака кан, которого когда-то помнила. Один лишь беглый взгляд на это его непоколебимое лицо бросал в дрожь.

- Пусть попробует это сделать. – тихо произнес Ласир, но после повисшей паузы его слова прогремели, словно гром.

- Ласир, мне пора уходить. Самое главное, не вступайте с ними в открытую борьбу. Среди саи еще больше зарождается противоречие. Кто-то верит наследнику, а кто-то хочет жить в мире, боясь попирать древние каноны саи. – Энир внимательно взглянул своими светящимися глазами на Ласира, и слегка кивнув, открыл дверь. – Открыв дорогу к войне мира никогда больше не будет. – он мельком взглянул на меня, и шепотом добавил: - Надежда будет только на посланницу.

Тут же серая накидка скрылась за стеной величавого города Саримы. Мы, взглянув на светлеющее небо, тут же оседлали манед и понеслись прочь от сюда. В наших сердцах было полно тоски и смятения, это явно читалось в наших лицах. А мое сердце колотилось до боли в груди от растерянности и разочарования в самой себе. Когда же проснется магия посланницы? Как ее пробудить? Когда мы после длинного пути оказались у стен Канары, я уже точно знала, как проведу следующую ночь: я отправлюсь на поиски дарн. Пусть они снова откроют свою мудрость и скажут, как быть дальше и как пробудить магию, чтобы я смогла показать народам гору Чистой Халы. Весь наш путь был в полном молчании. Каждый из нас погрузился в собственные невеселые мысли, от чего на сердце зияла ноющая рана.