Салон Изабель. Кавер-версия.

Часть 3

Я краем глаза увидел, что это мелкие  монеты сыпятся на меня. Неужели золото? Тут я вырубился…

Я был без сознания, когда острая боль пронзила мою грудную клетку. Огромные ногти этой твари уже были внутри меня. Казалось, что она собралась заживо съедать мои внутренности. Кровь из раны на голове заливала мне глаза, и в то же время я понимал, что нахожусь в куче каких- то мелких предметов. Они звенели при каждом моем шевелении.

Кажется, это был какой- то клад, который вывалился на меня, когда тварюга била меня головой о стену. Вот, до сих пор поверить не могу, что я мог своей головой проломить гранитную стену. Ну, возможно, она была не такой толстой. Может, это был какой-то тайник, и рычаг сработал, трудно сказать. Ведь вряд ли человек, прятавший все эти предметы, мог предположить, что кто- то начнет со всей дури долбиться в памятник.

Не знаю я логику этого хранителя кладов. Да и в тот момент меня больше беспокоило, что Ведьма, похоже, решила сожрать меня заживо. А сил у меня уже не оставалось. При этом, сучка продолжала нещадно избивать меня, а удары её были, как у хорошего тяжеловеса. Не сказать прямо, что молодая девчонка. Но тут у меня открылось второе дыхание. Новых сил мне придала мысль, что я сейчас червонцы соберу. Вот нет же худа, без добра. И откуда это все могло взяться там? Не иначе как Божья благодать на мою голову обрушилась, верно?

-Алекс пристально посмотрел на своего соседа.- Эх, закурить бы сейчас! Эй, командир! — он постучал в металлическую дверь, не особо ожидая, услышать ответ. За дверью его ждала только тишина.- Козлы!!- процедил он сквозь зубы.

Помолчав, он продолжил рассказ.-

Я же, дружище, немало чего к тому времени насмотрелся. Особенно, когда в кружок археологов ходил. Я даже выезжал на каникулы, на раскопки, поэтому я как- то нутром сразу понял, что это все не просто так. Что это все не просто побрякушки там, в стене, были замурованы, а вот настоящие реликвии. И, хотя в тёмном могильном свете луны, я ничего не мог увидеть, но уже настроился прибрать к рукам свою находку. Поэтому- то и открылись новые силы во мне. Ведь не мог же я, только-только разбогатев, тут же коньки отбросить?

Я выскользнул из-под твари. Все было залито кровью. Моей? Её? Могла ли течь кровь в жилах ведьмы, не знаю. Просто у меня ноги разъезжались в луже, когда я на коленях старался отползти от неё. Пальцы проваливались в землю, под ладонями и коленями звенели червонцы. Они весело поблескивали в лунном свете. Я сумел дотянуться до лежащей рядом с ямой лопаты и как-то умудрился огреть чудовище со всей дури.

Она от удара оторопела, замешкалась, пискнула как-то жалобно. Тогда я черенком от лопаты стал осыпать её ударами. Она как-то слабо хрюкнула, застонала и после пятого моего удара затихла. Мне её даже жалко стало. Внутри что-то ёкнуло в тот момент, словно, я на слабую девчонку руку поднял. Но я решил взять себя в руки и не поддаваться её чарам ведьмацким.

К счастью, был у меня маленький топорик, который я догадался взять. Рубанул черенок от лопаты и только хотел острым концом вогнать ведьме в грудь, как тут вой сирены и шум, крики людей, отвлекли меня. Я вдруг подумал, что это из-за звуков нашей схватки кто- то вызвал полицию. Может, кто-то услышал возню и удары с всхлипами? Я решил, что сейчас прибегут люди, и меня арестуют за осквернение могилы. Тогда я решил валить с проклятого места, пока не поздно.

Чтобы немного прийти в себя, закурил. Ведьма валялась бездыханной, как оно и должно было быть с самого начала. Справедливость торжествовала. Я с ужасом осматривал свои руки. Казалось, эта тварь обглодала прямо мясо с моих костей, выглядело это страшно. Вон видал, какие шрамы остались у меня, вонючка ты этакая?- Саня затряс руками. И продолжил.

— Я кое-как перевязал самые глубокие раны. В рюкзаке нашел тряпки какие-то, бинты, мы их вообще случайно с Маринкой взяли. На случай пореза. Но точно не от укуса вурдалаков. Я тогда решил, что мне надо в травмпункт. Потом осмотрел трещину в памятнике. Было совершенно очевидно, что это был сознательно сделанный тайник.

Видимо, наследники криминального авторитета припрятали свои сокровища. Я даже специально обошел монумент и глянул, кто это тут захоронен. Этого мужика я видел по телевизору. Да о нем все газеты писали. Он ведь, когда на машине разбился, и других добрых людей с собой на тот свет прихватил. Об этом тогда все говорили. Выехал на встречную полосу, был мертвецки пьян, нарушил все правила дорожного движения, какие только мог. Собрал несколько легковушек ещё, пока его несло по шоссе. Ну и должны были выплатить компенсацию, его жертвам, а наследники вдруг прикинулись бедными. Принесли опись имущества, из которого следовало, что кроме единственного жилья они ничем не располагают. А приставы судебные тоже ничего не нашли у них, кроме холодильника, в котором мышь повесилась от голода.

Вот, всё припрятали, значит. Но, может, это какой воровской общак был, я не знаю. Этот парень ведь авторитетом там у них считался в криминальных кругах. Хоть я в этой иерархии- то не силен. А тогда я внимательно осмотрел свою добычу. Все, что смог увидеть в темноте, пользуясь только слабым фонариком. Червонцы были старинные, виднелась какая- то посуда, утварь. И, главное, все эти ценности были из совершенно разных эпох: были там и египетские фигурки и даже какие- то африканские маски. Что ухмыляешься, Скунс, не веришь? Ну и не верь, мне на тебя плевать! Ты главное, слушай, что я тебе рассказываю.

-Вобщем, мне, в тот момент, археологические познания очень пригодились. Я понял, что эта находка реально представляет собой очень серьезную ценность. Я твердо решил, что все заберу оттуда. Надо было спешить. Я слышал крики и вой сирены. Думал, что приехала полиция, тогда это ещё милиция была. Испугался я, услышав сирену, хотел сразу сбежать, но потом понял, что, это скорая. Что- то там случилось на дороге. Кого- то сбила машина? Я не видел ничего, но подошел чуть ближе, выглянул из-за забора. Сновали врачи, что- то кричали. Я решил, наверное, ДТП какое- то. Но нельзя было терять времени. Того и гляди проснется сторож.

Вобщем, я схватил мешки, которые мы с Маринкой заготовили, и стал сгребать все, что мог достать из этого тайника в памятнике, изредка с опаской поглядывая на ведьму. К счастью, она не шевелилась, хотя меня посещала ещё мысль достругать черенок от лопаты и вонзить ей в грудь этот кол, но я решил зря время не тратить. Возможно, люди, упаковавшие клад в памятник, находятся где- то рядом. Вдруг они услышат вой сирены и захотят проверить сохранность припрятанного имущества. Я не считал, что делаю что- то предосудительное. В конце концов, эти ценности получены явно незаконным путем, а, значит, я могу их смело забрать, никто в полицию не обратится. Или пусть думают на Панночку. Это же она во всем виновата. Нечего было бить меня головой о гранит.

Я сгребал, не глядя, все в мешок. Это оказалось не так просто. Столько там было всего! Там были монеты, кружки, какие- то предметы старины. Яйцо даже фарфоровое. Оно было в шкатулке. Бархатная, мягкая коробочка, изнутри обложенная подушками, в которых яйцо лежало, словно влитое. Все- таки реальные ребята все это припрятали, позаботились обо всем. Я им мысленно спасибо сказал, а то ведь такую вещь разбить несложно. Нет, я тогда не думал, что это Фаберже, но что – то уже мне подсказывало, что мне жутко повезло, хоть и пришлось встретиться с такой вот тварюгой. Но должна же была мне полагаться от судьбы компенсация за удары и подножки. И что- то сладко так ныло под ложечкой, хоть я и убеждал себя, что, наверное, клад- это какая- то шутка или подстава, или все это ненастоящее, а жалкая лишь подделка. Но ничего, пусть и так, все равно всё заберу,- упрямо решил я и вытащил из расщелины в памятнике все подчистую. Все, что только смог оттуда выколупать, до последней монетки…

***

В камере было тихо. Из-за железных замков стала слышна тайская речь. Маленькое окошко на металлической двери откинулось, и на алюминиевой полке оказались два подноса с нехитрой тайской едой для узников.

Алекс и его сосед поставили подносы на койку рядом с собой. Скунс неторопливо принялся за еду.

Алекс возмущался:

-Слушай. Что это за бурда вообще? Какой- то клейкий рис!

Но, видимо, голод пересилил возмущение, и Алекс принялся за еду. Заключенные, молча, ели.

-Да, Немало она мне крови попила эта ведьма. – Алекс продолжил свой рассказ, когда надсмотрщик забрал содержимое подносов. После нехитрой трапезы он почувствовал новые силы для продолжения.- Знаешь, Скунс, вся её прозрачная белая рубашка была пропитана кровью моей. Ну да я сам, наверное, выглядел в ту ночь, как красавец тот ещё. Одежда на мне висела клочьями, казалось, что на меня напал какой- то неведомый зверь, типа медведя.

Вобщем, собрал я в тот момент мешок с ценностями, на ногах еле стою, держусь. Расщелину в памятнике, как мог, прикрыл, замаскировал, чтобы сразу в глаза не бросалось, что я её опустошил. Уже собрался уходить прочь.

И тут думаю: зря, что ли раскапывали эту Тильду. И волосы пообрезал ей. Все в мешок сложил и решил закопать её обратно. Ну, и закопал. Вернее нет, не так. Я уже торопился ноги уносить и потому всего лишь слегка её землей присыпал. Но потом решил, что вдруг кто- то решит, что что-то не так. И своротил на бок тогда плиту над ней вообще. И на всякий случай в сторону оттащил. Тоже, думаю, что родные заметят, конечно, что плиты нет, но зато сторож не сразу увидит. Не было ничего, да и все тут. Плиту я тоже закопал в итоге, визуально выглядело все, будто вообще ничего там не было. Хотел бы я ещё это дело из памяти стереть. Но это, видно, не получится. Значит, осмотрелся я по сторонам, и поковылял домой, прихрамывая, со своими мешками.

Пошел обратно уже не через главные ворота, а через дыру в заборе. Так показалось мне, безопаснее.

Подошел к дому. Вижу, свет горит, мама, значит, не спит. Видимо, меня ждёт, вся на валерьянке, волнуется. Жалко мне её знаешь как, Скунсик, стало. Вот натерпелась она все- таки от меня. Но делать нечего, я поковылял к подъезду.

Мама, когда меня увидела, испугалась. Засуетилась, руки у неё затряслись. Я ей сказал, что на меня собаки около кладбища напали. Она бросилась в службы какие- то звонить, жаловаться. Она это любит у меня, активная, да ночью никто не брал трубки. Потом она говорит, что надо срочно от бешенства поставить прививку, а укусы, обработать. Я говорю: «Да, понял». И спорить не стал с мамой. Все равно бесполезно. И, честно говоря, сил уже не было на это. Попытался чуток помыться, но все болело, словно меня и правда стая псов рвала, голова трещала. Я бросил мешок с находками у себя в комнате. Была глубокая ночь ещё, хоть мне казалось, что она длится целую неделю. Такая вот бесконечная ночь...

Вобщем, надел я свежую футболку под куртку ту же и отправился в травмпункт, а пока шел, вдруг, подумал:

«В травмпункт пойду, конечно, но перед этим зайду в салон, где пигалице обещали деньги за парик выдать. Чё, зря мы что ли корячились?»

Я тогда решил, что Маринка домой прибежала и спит уже, десятый сон видит. Даже не переживал за неё. Но, думаю, работу доделаю за неё. Ну и завернул за угол, к салону.

Прихожу в салон. Закрыто. Дверь железная. Ну, это не удивительно, ночь на дворе, хотя уже вот прямо чувствовалось приближение рассвета. Я нажал на кнопку домофона, не хотелось мне утра ждать.

Открыла какая- то баба с всклокоченными волосами и глаза у неё были белые, как мел. Я не удивился даже, что такая дама не спит в столь поздний час. Я в ужасе был, конечно, от её вида. Еще одна ведьма на мою голову образовалась! Я прошел внутрь. Ну, жуткое место я вам скажу, жуткое. Пауки по стенам ползают, мыши какие- то в банках. Но меня уж было не удивить ничем после панночки, так что я смело вошел в комнату и уселся в кресло.

Эта ведьма посчитала, сколько там я принес прядей волос, электронными весами все взвесила, выдала мне шестьсот долларов.

Я решил, что пигалице отдам пятьсот, учитывая, что сокровище цыганского барона, осталось у меня. Себе оставил сто баксов на расходы, а ей, за идею, остальное. Она ведь меня вытащила из дома. Да, и все- таки жаль её, пусть поступает, куда она там хочет, ей вроде на репетитора деньги надо было. И ещё, сидя в приемной этого салона, я постоянно думал, сколько получится получить за все то барахло, что я нашел в тайнике.

Не, делиться я ни с кем не собирался, Скунс. Все-таки, это своей башкой я разбил памятник. Я уже собрался выходить, припрятав деньги в карман. А эта белобрысая ведьма пристально на меня посмотрела, изменилась, вдруг, в лице, да как заорет:

«Оборотень! Оборотень!». (Продолжение следует)