Самая лучшая сестра

Глава вторая. Сказка про Пань Гу.

Сколько бы времени ни прошло, Вэй Ин оставался таким же милашкой, каким и был. Папа старался спасти его от меня, но получалось очень плохо. Возиться с братом мне нравилось, как и маленько издеваться. То щеки растяну, то прижму к себе сильнее. Конечно, все это было не сразу. Когда Вэй Ину исполнился год, и его кости немного окрепли.

— Сянь-Сянь, смотри, птички! — кричу я, поднимая голову брата и показывая на несколько ярких птичек.

Улыбка на лице брата становится все шире и шире, заставляя меня только крепче прижать А-Сяня к себе. Два маленьких хвостика делают Вэй Ина таким милым, что приходится себя сдерживать, чтобы не раздавить брата в своих объятиях. Первый день лета выдался теплый, поэтому, отдыхая около речушки, я знакомила А-Сяня с окружающим миром.

— А это гусеница, — показываю брату указательный пальчик, — сейчас она выглядит не очень красиво, но потом она превратится в красивую бабочку и ее сожрет паук, когда она попадется в его паутину.

Да. Я смотрю на мир черными очками и снимать их не намерена. У меня плохое чувство юмора — родители уже это поняли, — и очень скверный характер. Мама смеется и говорит, что я похожа на отца, а тот наоборот перекидывает вину на женщину. Вообще, где справедливость?

Цзансэ Саньжэнь великая женщина! Она выносила в своем животе двух детей и рожала еще, а ты говоришь такие вещи, папа. Стыдно должно тебе быть. Ты же только зачал нас и не знаешь, как плохо женщине в беременность.

— Шисе, — зовет брат, пока я витаю в своих облаках.

— Шицзе. Правильно будет, шицзе. — говорю я, поправляя два хвостика на голове брата.

— Шисе. — твердо говорит брат, ударяя кулачком по моему колену. — Шисе.

— Не сердись. Шисе, так Шисе. — легонько дергаю за хвостик А-Сяня.

Сянь-Сянь улыбается, тянется к гусенице, которая переползает на его ладонь. Брат смотрит с искренним восхищением, трогая насекомое пальцем, а потом замирает, будто боится, что умрет. Я смеюсь, гладя макушку брата, а потом целуя его туда.

— Если ты ее не раздавишь, то она не умрет.

Сянь-Сянь хмурится, не понимая слово «умрет». Он еще такой ребенок, который наконец-то смог выбраться из пеленок и бегать по траве босиком. Надо все-таки обувь надевать, а то брат возьмет мою привычку и тогда он сможет пораниться. Я-то уже привыкла.

— Если раздавить гусеницу, то она заснет навсегда. — повторяю предложение, меняя последнее слово.

— Всега? — повторяет А-Сянь, смотря на меня.

— Навсегда. — киваю головой и смотрю, как Сянь-Сянь опускает гусеницу на траву и машет ей ручкой. — Теперь ее убьет кто-нибудь другой.

— Неть. — и снова удар по коленке.

Закатываю глаза, а потом щелкаю брату по носу. Сянь-Сянь громко смеется, пытается сделать тоже самое, но не может нормально повернуться, потому что зажат в моих медвежьих объятиях. Он бьет маленькими кулачками по рукам и ногам, пытаясь вылезти, но у него плохо получается.

— Я забрала у тебя нос. — говорю я, пытаясь не хрюкать.

А-Сянь замирает и смотрит на мой зажатый кулак, где находится его нос. Он трогает лицо, проводит пальчиками по губам и глазам, а потом уже трогает свою маленькую «картошку». Сянь-Сянь хмурится, показывая, что его нос на своем месте и смотрит из-под пушистых ресниц на меня.

— Неправда. Твой нос у меня. — продолжаю гнуть я, показывая кулачек.

— Мой! — кричит братец и тянется к руке, надеясь забрать нос.

— Теперь мой. У меня-то носа тоже нет. — плаксиво жалуюсь Вэй Ину, показывая другой рукой на лицо.

А-Сянь снова замирает смотрит на меня, трогает мое лицо своими маленькими ручками, потом выбирается и бежит к родителям, которые сидят недалеко. Я придвигаюсь ближе, смотря как братец подбегает к отцу и тянет к нему руки. Вэй Чанцзэ улыбается сыну, наклоняет лицо и чувствует, как маленькие пальцы схватили его за нос.

Мама с интересом смотрит за этой сценой, скрывая игривую улыбку, а потом смеется, когда А-Сянь с криком «Мой» тянет нос отца на себя, а потом убегает обратно ко мне. Я ловлю его в свои объятиях, опрокидывая его на свои ноги и усаживая так, как он сидел раньше. Сянь-Сянь сует зажатый кулачок в лицо, а потом легонько ударяет по носу, раскрывая ладошку.

— На.

Несколько секунд в тишине и мы начинаем смеяться, понимая смысл происходящего. А-Сянь не хотел, что его сестра ходила без носа и забрал его у отца, и отдал мне. От милости на глазах навернулись слезы и Сянь-Сянь снова был придушен в моих объятиях. Широкая улыбка украшает его маленькое личико, заставляя меня растянуть его щечки.

Если А-Сянь выглядит как ангел, то внутри он похож на черта. Он хватается за мои щеки и тянет их вниз, надеясь, что я прекращу над ним издеваться. Бедный брат, тебе очень не повезло иметь такую сестру.

<center>***</center>

Мирно трещал огонь, на палочке жарилось несколько кроликов, от которых отвернулась удача и они попались нам. А-Сянь сидел и смотрел на костер, пока я готовила место для ночлега. Спала я с братом, а мама с папой. Иногда ночью они исчезали и приходили уставшие, хоть я и видела царапины, но и засосы на шее тоже не пропускала. Ну что поделать, родителям тоже нужно уединиться.

Сейчас мама предупредила, что они с отцом идут на охоту и дала сигнальный огонь, чтобы я при какой-нибудь опасности его зажгла. Я кивнула  и спрятала его за пояс, смотря, как родители уходят. Эх, снова мы с тобой, А-Сянь, одни.

— Шисе, шисе. — тянет братец за рукав, привлекая мое внимание. — Саску.

— Сказку? — спрашиваю я, получаю утвердительный ответ. — Ну, тогда садись поудобнее.

Вэй Ин садится между моих скрещенных ног, зная, что не прогоню. Кажется, я разбаловала А-Сяня, ведь на коленки ты должен садиться к Лань Чжаню. Да. Я должна увидеть эту картину.

Сянь-Сянь удобно устраивается на своем любимом месте, смотря своими серыми глазами на меня и мне приходится отвернуть голову, чтобы из носа не пошла кровь. А-Сянь, да ты оружие мирового масштаба, тебя можно, как бомбу кидать в стан врага и смотреть, как они подыхают от умиленности.