Самое сладкое кино

Самое сладкое кино

Лучшее, что было в моей жизни – это кино. Большое кино больших кинотеатров. Зрительные залы этих кинотеатров я знала куда лучше улиц своего родного города. 

У меня была работа – малоинтересная работа машинистки-секретарши в бедненьком филиале скучной бюджетной организации, занятой приведением в жизнь различных социальных программ. Наша конторка, я так думаю, мало что делала действительно полезного, однако все это, по крайней мере, помогало занять время у трех сотрудников филиала до пяти часов вечера, когда по графику должен был заканчиваться рабочий день. Но дел было немного, и уходили мы с тетей Машей, как правило, на два-три часа раньше. Тетя Маша была моей непосредственной начальницей, ее оклад был немногим больше моего, и она тоже не очень-то понимала, что мы здесь делаем, поэтому отношения между нами были скорее товарищески-братские, нежели начальственно-подчиненные. Младшей и третьей сотрудницей была Людка, традиционно нетрезвая наша техничка, приходившая с утра, на полчаса раньше меня и тети Маши. Обычно мы сталкивались с ней на пороге и разговаривали, хотя разговаривала больше она. Людка рассказывала о детях (мальчике и девочке), о муже-забулдыге, жаловалась на зарплату и цены, я слушала ее вполуха, мне это все было скучно и неинтересно.

Потом влетала вечно опаздывающая и привычно хмурая тетя Маша, Людка робела перед ней, быстро прощалась и выходила вон. Тетя Маша тоже говорила про цены, детей и зарплату, кляла на чем свет стоит правительство (она с одинаковой злобой ненавидела коммунистов и демократов), отпускала ернистые замечания по поводу моей прически, наряда и образа жизни, а потом переходила на другую тему. В обед она убегала домой, а я оставалась в конторе распаковывать бутерброды.

Жила я, как ни странно, одна, родители мои давным-давно умерли, так и не заработав на квартиру (впрочем, смешно и подумать, о какой квартире могла идти речь, с их-то ветхозаветной честностью и способностями к добыванию денег…). В Ивановском тупичке, недалеко от работы, принадлежал мне дом-развалюшка, где все медленно, но неотвратимо дряхлело, приходило в негодность и оседало, и клочочек сада,  в котором росла смородина и маргаритки. Огород я не сажала, а вот на темном чердаке старого дома просиживать могла часами, иногда даже засыпала в углу со старым матрасом.

Соседи по тупичку все давно уже съехали или умерли, никакой карьеры я не делала, и друзей у меня не было. Не было даже собаки, и свое день рожденье пятого марта я привыкла встречать одна вместе с дюжиной пирожных из хлебного ларька неподалеку.

Книг я не любила еще со школы, а черно-белый телевизор с длинной комнатной антенной не включала, ненавидя рекламу и популярные ток-шоу столь же яростно, как и тетя Маша – правительство.

Так что самое лучшее, что было в моей жизни – это кино.  Я ходила на все фильмы, которые шли в нашем городе, порою два или три раза, тратя на билеты большую часть убогой своей зарплаты, все остальное уходило на плату за электроэнергию, участок и бутерброды. Кино было для меня настоящим праздником, я смеялась, плакала, пожалуй, только в кинозале я и жила настоящей жизнью. Все, происходившее на экране, происходило и со мной, по окончании сеанса я будто просыпалась, и, уходя, уносила с собой дикую, волчью тоску в душе, эта тоска тоже была настоящей…

Я любила красивое, иллюзорное американское кино, но мне нравились так же французские комедии и русские боевики. Мелодрама шла или фантастика – жанр был мне безразличен, я с одинаковыми ожиданиями шла смотреть кино. Меня знали билетеры в киосках и даже киномеханики, потому что я любила приходить задолго до начала сеанса, когда зал еще пуст и глух. За годы моих хождений мы познакомились и подружились, в том смысле, что они ждали меня на премьеры, а при встрече мы непременно обменивались едва заметными, но дружескими кивками. Пожелай я, мы, наверное, могли бы сойтись на более короткой ноге, в моем положении постоянного зрителя это было нетрудно, но желания такого у меня не возникало. Я не очень любила завязывать новые знакомства, отчасти стесняясь, а отчасти просто не видя в этом необходимости.

Именно поэтому я крайне редко заговаривала с соседями по месту, и почему на этот раз случилось по-другому, объяснить не могу. Не помню даже первой его или моей реплики, все получилось как-то незаметно, спонтанно и словно бы само собой. Мы говорили о фильме, вместе переживали за главных героев, потом перешли на более общие темы, и под конец он спросил о том, а как, собственно, меня зовут. Я смутилась, покраснела, но ответила, что Варвара, он улыбнулся: Варька, значит. Его звали Виктор, будем знакомы, я неуверенно пожимаю плечами, наверное, будем.   

Выходя из кинотеатра, я как-то не сразу поняла, что идем мы одной дорогой, и спохватилась уже только у своего дома.

Знаешь, Варька, так говорил он мне по пути, а я вот люблю свою страну, здесь он искоса на меня посмотрел, словно ожидая насмешки, но я не насмехалась, и он говорил дальше. Это удивительная страна, но, может, самое удивительное в ней – это люди. И какие люди, Варька, о каждом ведь – книгу! Хорошую интересную книгу с картинками… Он еще говорит мне про людей, и я завороженно слушаю: Виктор хорошо рассказывает. Так хорошо рассказывала только моя учительница истории в школе, но она умерла: у нее убили на войне двух сыновей, и ей, кажется, просто незачем стало жить дальше. Почему все хорошие люди так рано умирают?

Спрашиваю об этом Виктора. Он зло ругается, пестрит цифрами, фактами, у него тоже кто-то там умер. Он тоже один. Мы похожи.

Тогда я спрашиваю, кто он такой. Он отвечает, что работает пока в нашей городской газете, маленькой информационной газете большого города, параллельно учится на заочном, шутит, что у него тоже большие амбиции, как и наш город. Я хочу спросить, что это за амбиции, мне интересно, но совсем нет времени, потому что мы уже подходим к моему дому. Виктор говорит, тут ли я живу, и я говорю, что да, тут, и удивляюсь: зачем он шел вместе со мной? Ну надо же было проводить девушку, вечером по улицам одной ходить опасно, и я говорю спасибо, и чувствую привычную тоску – от того, что кино заканчивается.