Самурай

Глава 4. Ослабых и сильных

Никто не торопился наступать первыми. Мы выжидали, и это порядком выматывало. Англичане тоже стояли, не шевелясь.
Вдруг один из них, который сидел на мосту, поднялся и пошел в сторону своего замка. Небрежно пошел, не оборачиваясь.
Хаято сразу насторожился. Этот мальчишка, лет четырнадцати, с длинным тонким шрамом через все лицо, еще ни разу не улыбнулся за все утро. Он не сказал ни слова и только молча и мрачно наблюдал исподлобья, сжимая свой лук.
Теперь же он лениво, будто нехотя, прицелился в сторону уходящего.
Оставшиеся англичане съежились под этим взглядом и синхронно поднялись на ноги. Воздух будто заискрился — я так и чувствовал напряжение, повисшее между нами.
— Икудзо! ("Вперед!" — япон.) — крикнул Рису, когда англичанин удалился на приличное расстояние. Хаято тут же выпустил стрелу, которая, просвистев прямо возле моего уха, воткнулась светловолосому мальчишке прямо в ногу. Он рухнул, как подкошенный, с тонким жалобным криком.
И вот тут Хаято улыбнулся. Жестко и зло, скорее это был оскал. Клим с мечом наперевес кинулся вперед вместе с Рису. Вдвоем они принялись наступать на оставшихся двух мальчишек с вражеского острова.
Внезапно мне стало страшно. Не за себя. Не за друзей моих друзей поневоле, а за вот тех несчастных мальчишек, которые тихонько отступали к своему замку, оставляя нам все больше и больше от своей половины моста.
Клим дрался жестко и очень умело. Он буквально сминал противника и, наконец, прижал его к парапету. Он не колебался ни секунды — полоснул по горлу мальчишки резким, быстрым движением, и тот, захрипев, повалился на землю, дернувшись в предсмертной агонии.
Откуда-то высыпали другие мальчишки и девчонки их острова, ожесточенно кинулись в бой, тут же прибежали наши и с легкостью отбили и атаку.
Я же сидел, спрятав голову в колени и не решаясь поднять голову.
— Тимур... — Клим осторожно дотронулся до моего плеча.
— Ты... — я поднял на него заплаканные глаза и поднялся на ноги. Подошел вплотную и, размахнувшись хорошенько, врезал ему в лицо от всей души. Хотел, по крайней мере. Но Клим ловко увернулся, конечно. Он был выше меня и старше. При этом прожил на этих страшных островах уже пять лет. А я... Я почувствовал себя очень маленьким, беззащитным.
— Ты чего? — усмехнулся он, больно выкручивая мою руку, — нельзя на своих нападать, Тима, нельзя, - говорил он, продолжая выкручивать до боли, до слез. Но мне было наплевать.
— Зачем?! — прокричал я. — За что? За что ты убил его? Почему так подло?! По горлу?! Ты.. Ты — мразь! — Я попытался плюнуть ему в лицо. Из моего положения это было сделать затруднительно, но я все равно почти попал.
Клим утерся остатками своей футболки и схватил меня за шкирку словно щенка.
— Слушай сюда, пацан, — сказал он, наклонившись к моему лицу, — ты здесь никто. Ты ничего не знаешь про острова, про нас и про них. Сегодня они белые и пушистые и мирно спрашивают, кто ты, а завтра их арбалетчик выстрелит тебе в спину, как самому слабому и замешкавшемуся. Сегодня они не нападают и улыбаются тебе, а завтра их придет на мост целая орава, и они порежут твоих друзей на куски. Благородный такой, да?! Иди, иди к ним, Тимур! У нас здесь так. Мы — воины. И я с этими ребятами давно уже одно целое. Не нравится — катись на все четыре стороны, а я знаю одно — я должен вернуться домой. Но для этого надо завоевать все острова. Все.
Я молча давился слезами и смотрел на Клима с ненавистью, не понимая, как убийство можно оправдывать. Все равно чем.
— Ханасэ! ("Отпусти!" — япон.) — скомандовал Шинджи, и Клим сразу же меня отпустил, поклонился и отступил на шаг.
— Пойдем, — сказал он, — Шинджи будет с тобой говорить.
Конечно, Клим пошел с нами. Как переводчик.
Шинджи говорил кратко, Клим переводил. Добавлял ли свое, не знаю. Думаю, что все-таки нет.
Шинджи сказал, что я теперь воин Острова Тысячи Камней и потому должен жить по их законам. Утром — ранний подъем, тренировка, дежурство на мостах. Желательно во время дежурства вывести из строя хотя бы одного противника. Таким методом он надеялся ослабить их оборону и в итоге полностью завоевать остров. Он сказал, что на западном, четвертом острове Сверкающей Молнии, уже осталось очень мало бойцов. На наш они прислали почти все свои силы, потому что боятся нас. Скоро планируется масштабное наступление. Но позже. Ведь есть еще три острова, на которые тоже надо отсылать дежурных...
Потом он говорил о том, что на островах умирают. Умирают часто и, чтобы выжить, надо учиться драться. Быть воином. Не плакать. С честью проходить испытания. Он специально поставил меня в пару с Сатоши: тот очень жесток и не жалеет новеньких. Новеньких нельзя жалеть. Надо сразу показать им, куда они попали. Слабым не место на этом острове. Тут — победители, которые дойдут до конца.
Наконец, Шинджи поднялся и склонил голову. Я уже машинально поклонился в ответ. Надо же — прошел всего один день, а я уже спокойно кланяюсь.
Клим вышел первым, даже не оглянувшись в мою сторону, а Шинджи подошел почти вплотную и произнес мне прямо в ухо:
— Дзю, ёку го о сэйсу. ("Слабый может одолеть сильного" — япон.)
Я не понял его, конечно же. Но фразу запомнил и скрытую силу уловил.