Самурай

Глава 10. Беда не приходит одна

Беда подкралась незаметно. В принципе, я замечал, какими глазами на Мари смотрят некоторые ребята. Уже достаточно взрослые, чтобы понимать, на что там можно смотреть. К концу второй недели из-за постоянной работы в замке, от ее легкого летнего сарафана уже мало что осталось, и она ходила, стыдливо одергивая износившийся подол. 
В тот день мы с Сатоши вернулись рано с патрулирования французского острова. В нашу задачу входило уничтожить всех новеньких, если таковые появятся и следить в оба за прилегающими островами. Уничтожать я никого не собирался, конечно, не знаю уж насчет своего воинственного напарника, но следить за другими считал правильным. Они действительно могли напасть без предупреждения. 
Нам повезло: на десятом острове никого не было. Пустынно и тихо, их замок зарос пылью, даже воздух внутри стал каким-то затхлым.
На соседних островах тоже никого не наблюдалась, все словно забыли о существовании Десятого острова. 
Мы пошли обратно, тем более дело уже было к вечеру. И сразу поняли, что у нас на острове творится что-то неладное. Кто-то визжал и ругался страшными словами на французском.
Мы переглянулись, и я уловил злобу в глазах Сатоши: он явно был на стороне визжащей Мари, еще даже не выяснив причины. За одно это я проникся к нему симпатией, потому что отбивать ее у разъяренных чем-то японцев в одиночку мне не хотелось. 
Когда мы вбежали в замок, то застали в чем-то даже забавную картину. Хаято, большой Шин и Акира стояли с ухмыляющимися физиономиями напротив стола, за которым пряталась Мари, воинственно схватив сковороду обеими руками. Я бы рассмеялся, если бы не напряжение, повисшее в воздухе. 
Несчастный сарафан Мари был явно разрезан чем-то острым, и теперь высокая девичья грудь была выставлена на всеобщее обозрение. 
Сатоши рядом шумно сглотнул и уставился... Да что там - я тоже уставился, тем более посмотреть было на что. Мари вскрикнула и попыталась прикрыться сковородкой, стремительно краснея. Пока мы не появились, она вроде и не краснела, а тут надо же, вспомнила, что стоит полуголая перед целой кучей парней. 
— Ямэтэ! ("Стойте!" — япон.) — выкрикнул Сатоши и стал что-то быстро говорить на своем языке. 
Шин отвечал ему так же быстро и сбивчиво.
— Дамэ! ("Не делайте этого!") — вставил и я свои пять копеек. Акира довольно оскалился и достал меч, который зловеще блеснул в свете свечей, стоящих на столе. 
Сатоши тоже недобро усмехнулся и вытащил сразу два меча, взглянув на меня (я в последнее время начал его понимать и без слов), и я вытащил свое оружие и встал, прижавшись спиной к его спине. Так мы с ним сражались на мостах, и так же вдвоем готовы были защищать Мари. 
Напряжение, висевшее между нами, заискрилось, взорвалось звоном в ушах, звоном металла о металл. 
Драться со своими — тяжело, они же свои, какими бы придурками ни были. Нам всем было необходимо отвлечься. Через пять минут громкий голос Мари заставил всех замереть на месте. 
— Stop it! — закричала она со всей силы и быстрым движением перемахнула через стол. Подошла ко мне и требовательно протянула руку, дотрагиваясь до рукава моей истерзанной футболки. 
— Give it to me, please, — вежливо сказала она, и я покорно принялся стягивать то, что раньше называлось одеждой. 
Мари, даже не поморщившись, натянула лохмотья на себя и, сокрушаясь по-французки, бросилась перевязывать ошарашенного Шина. 
Сатоши сплюнул на пол и досадливо поморщился: Хаято умудрился достать его своим мечом и рассечь бровь. 
Закончив с Шином и с серьезным видом выслушав его сбивчивые извинения, она обернулась к нам. 
— Merci, — произнесла тихо и снова покраснела, а потом, охнув, кинулась вытирать кровь с лица Сатоши прямо моей футболкой. Тот морщился, но терпел, хотя я не видел, чтобы он кому-то позволял прикасаться к себе, предпочитая сам накладывать повязки, не считая того памятного раза, когда я его спас. А тут стоял и мужественно терпел, глупо улыбаясь. 
После этого к Мари стали относиться с уважением, хотя на мосты ее никто не пускал: все с радостью спихнули на нее все дела в замке, а она совершенно не боялась тяжелой работы. Убиралась, мыла посуду, даже пыталась что-то стирать.
Спарригни с Сатоши продолжались по утрам, а днем мы дрались на мостах: Шинджи все чаще ставил нас в пару, видимо, предпочитая не спорить с Сатоши. Тот действительно многому меня научил. Я уже мог драться двумя мечами, но второго у меня пока не было — Шинджи не давал. Только когда Сатоши разрешал мне взять его меч, я мог тренироваться. 
Вскоре ночные тренировки прекратились, и я никак не мог понять, в чем тут причина и почему Сатоши меня каждый вечер упорно отправляет спать. Сопротивляться я не мог... ну мало ли... может, мой тренер устал, а потом все-таки любопытство вынудило меня узнать причину. 
Так закрутился калейдоскоп событий, перевернувший мою жизнь с ног на голову, но, к сожалению, этого я предвидеть не мог. 
Выскользнув поздно вечером из комнаты, оставив там мирно посапывающего Клима, я направился туда, где мы с Сатоши обычно тренировались. Что-то подсказывало мне: тренировку он отменил вовсе не за тем, чтобы выспаться подольше.
Такого я не мог представить. Хотя, конечно, это самый естественный ход событий, но на тот момент увиденное несколько выбило меня из колеи. 
Сатоши был не один. Он был с Мари, и они самозабвенно целовались прямо под зловещими лунами Сорока островов. 
Я встал как вкопанный, боясь пошевелиться, спугнуть, потому что... это было красиво. Да, именно завораживающе красиво. И ее пальцы, перебиравшие отросшие темные волосы на его затылке, и его грубая, вся в шрамах, рука на белом нежном плече: во всем была гармония, и это было правильным. Я тихо выдохнул и поспешил уйти. Но Сатоши не был бы Сатоши, если бы не ощутил мое присутствие. 
Он дернулся и вскинулся, пристально вглядываясь в темноту, где я стоял, скрываясь под тенью замка. 
— Тиму? — позвал он. Вот это интуиция.
— Да, Сатоши, это я, — сказал я и вышел на свет. 
— Тимур, — улыбнулась Мари, так мило перекатывая "р" в моем имени на французский манер. 
Мы помолчали. А о чем нам было говорить? Троим, говорящим на разных языках, но понимающим друг друга, как никто другой. 
Я посидел с ними немного, прислушиваясь к ночной тишине, и, чуть сжав плечо Сатоши на прощанье, пошел к замку. Пусть побудут вдвоем. 
А в голове бились слова Сережки: нельзя любить — накажут. 
Сё уже был наказан за то, что смотрел вверх. Неужели Сатоши и Мари... тоже? Нет, я не мог этого допустить. 
Заходя в замок, я увидел, как быстрая тень метнулась куда-то вниз по ступеням, в подвалы, где мне еще не довелось побывать. Почувствовав что-то неладное, я кинулся следом. Я не видел, кто это, но чувствовал, что не зря он сиганул в подвал.
— Докладывает Остров Тысячи Камней, — раздался монотонный голос, — Это Сатоши. Они встречались с Мари. Сегодня. Ночью. Да. Тимур тоже был там. Да они стали друзьями. Я думаю, Мари и Сатоши любят друг друга. Есть. Принято. Конец связи. 
Я стоял не в силах пошевелиться, будто окаменел. Как все просто. Ну конечно, пришельцам необязательно быть среди нас, когда всегда находятся те, кто сможет предать своих. Но я поверить не мог, что он предал меня. Человек, которому я доверял.
Клим. 
Что делать? Бежать к командиру? Шинджи не поймет меня. Никто не поймет. Это конец... Завтра Сатоши будет грозить смертельная опасность, как и мне. Нам обоим придется заплатить за нашу странную молчаливую дружбу. За любовь к бесшабашной рыжей девчонке по имени Мари. Мы за все заплатим. Вместе. Во мне проснулась какая-то неуместная бравада: мы с Сатоши научились поддерживать друг друга, чувствовать друг друга в бою, выдержим и этот бой. 
Но ты, крыса... 
Ты умрешь.