Санклиты 5. Карающая длань

Глава 3 Нить Ариадны Часть 3

   На свежем воздухе меня перестало подташнивать. Как же сложно изображать симпатию к собственному насильнику! Но, кажется, мне удается. Надо развивать успех и не запороть все вновь. Что это за звуки?

   Аллея с белыми скамейками привела меня к садовнику, который напевал что-то себе под нос, сгребая шуршащие листья осенней расцветки. 

   – Здравствуйте. – Я улыбнулась и подошла ближе к нему.

   Старик с черной бородой до отсутствующей талии кивнул, застенчиво улыбнулся и, пристально оглядевшись по сторонам, соорудил из огромных кленовых листьев букет и протянул мне.

   – Спасибо. – От такого милого жеста настроение поднялось само по себе. 

   Дед кинул, слегка поклонился и, шустро орудуя граблями, двинулся дальше по аллее, мурлыкая какой-то незнакомый мотивчик. Мое внимание привлекла воздушная, невесомая на вид конструкция из стекла и тонких стальных перемычек с куполами как у соборов. Что это, интересно? Я зашагала к ней. 

   У входа росли тюльпаны, кивающие в такт ветру головками мрачно-фиолетового цвета. Никогда таких не видела. А, кажется, поняла – это оранжерея! Я зашла внутрь. Здесь было душно и влажно. Витающие в воздухе тонкие цветочные ароматы смешивались с прозаическим запахом навоза в ядреное амбре, от которого слезы лились из глаз сами по себе. Где-то журчала вода. Ворчливо жужжа, над цветами всех оттенков радуги кружили крупные пчелы. Видимо, на острове есть своя пасека.

   Я прошла вдоль длинных рядов с растениями, большинство из которых были мне неизвестны, размышляя о том, что Киллиану, видимо, не чуждо чувство прекрасного. Иначе зачем ему оранжерея? Ведь не только ради того, чтобы вазы в коридорах не пустовали, наверное. 

   Сердце сжалось, когда на глаза попались разноцветные ирисы. Никогда не забуду тот букет, что Горан подарил, когда держал взаперти в своем доме. Я погладила хрупкие лепестки причудливого цветка насыщенного голубого оттенка, едва касаясь. 

   Как же соскучилась по тебе, мой хорватский вулкан! Хочу, чтобы ты сжал меня стальным кольцом сильных рук, уткнулся лицом в волосы, обжигая шею дыханием, протяжно застонал, когда моя рука скользнет в твою шевелюру, задрожал всем телом…

   – Любишь цветы? – раздалось за спиной, заставив вздрогнуть. Киллиан. Когда этот монстр успел подкрасться?

   – Люблю. – Ответила я, обернувшись.

   – Почему? – мужчина протянул руку к ирису, которым я любовалась.

   – Потому что они красивые.

   – Они ничтожны. – Его ладонь смяла цветок. Когда он разжал руку, ошметки лепестков полетели в грязь у его ног.

   – Тем дороже их красота. – Прошептала я. Но тебе этого никогда не понять.

   – Ты странная.

   – Может быть.

   – Чего ты хочешь, Саяна? – мужчина приподнял мой подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.

   Домой, к Горану, едва не выпалила я.

   – Уважения, заботы, безопасности, нежности. – Вместо этого прошелестели губы. 

   – Если я дам это тебе… – Киллиан помолчал. – Ты сможешь привыкнуть ко мне? – он притянул мое тело к своему. Я вздрогнула. – Ты боишься? Чего именно?

   – Что ты сомнешь и бросишь в грязь все, что мне дорого. И меня саму.

   – Саяна, ты бессмертна. Никто не сможет…

   – Ты не понимаешь. – Перебила я. – Убить можно не только физически. Если растоптать душу, измучить страданиями, лишить всего, что имеет смысл, сломать, тоже можно уничтожить. 

   – Ты все еще любишь его? – прошипел мужчина.

   – Разлюбить по приказу нельзя. – Тихо ответила я. – Как и полюбить.

   – Хватит разговоров! – рявкнул Киллиан, оттолкнув меня. – От них дети не рождаются! – резко развернувшись, он вылетел из оранжереи. 

   Я вышла на улицу, и тело обхватил холод. Так всегда бывает, когда из тепла выходишь на мороз.