Санклиты 5. Карающая длань

Глава 6 Запертая комната Часть 2

   Густой коричневый воздух колыхался вокруг. Привыкнув, глаза начали различать очертания предметов в полуразрушенной комнате. Слившись с ней, я кожей ощущала ее ауру – выцветшие от времени ненависть, боль, обреченность и забвение.

   Влажность, время и плесень заставили потолок слоиться. Он будто годами сбрасывал старую кожу, пластами обрушиваясь вниз. Первой сдалась хрустальная люстра, та еще неженка. Тяжесть манила ее в объятия пола, что терпеливо ожидал, чтобы принять такую красавицу в свои объятия. На него никто никогда не обращал внимания, его нещадно топтали, но именно ему она, недотрога, млевшая от восхищенных взглядов, в итоге досталась – поблекшая, пожелтевшая, ставшая прибежищем пауков и мокриц, разочарованная и покорная. 
    
   Рояль в центре комнаты, потерявший одну ногу, смиренно дожидался конца. Его сонная, перетекающая в смертельное забвение дремота иногда прерывалась пауками – пробегая по полусгнившим внутренностям инструмента, они задевали еще сохранившиеся каким-то чудом рычажки и струны, и тусклый, едва живой звук привидением вырывался из недр рояля. 

   Тишина вздрагивала, прислушиваясь, и вновь засыпала, поплотнее укутавшись во тьму, оберегающую покой трех мертвецов – жертв бессердечного Ангела. Кровать, покрытая запекшейся кровью, как и стены, баюкала их останки. Умирая, девушка перетащила на нее труп любимого. Между их отбеленными временем скелетами лежали крохотные косточки и череп.

   Не в силах сдержать слезы, я подошла ближе и пообещала им, что Киллиан за все заплатит – жизнью. Из пустой глазницы вылез огромный паук, посидел, будто размышляя о тяжкой доле тех, чьи останки стали его домом, и деловито куда-то пополз по своим паучьим надобностям.

   В центре комнаты росло дерево. Ветер занес его семечком в эту обитель ужаса и боли, и оно чудом проросло. Отсутствие солнечного света сделало его угрюмой узловатой корягой, что упрямо тянулась вверх. Достигнув потолка, ветви расползлись по нему в разные стороны, как черви, пробили, пробуравили, изъели стены и впервые познали солнечный свет. Разомлевшее с непривычки дерево свесило длинные косы с изумрудными листочками вдоль разломов в стене и замерло, наслаждаясь.  

   Я раздвинула их руками и увидела горы на закате, укутанные розовой дымкой. Они были прекрасны. Пусть сейчас мне приходится находиться здесь, с этим уродливым деревом, которому не дали выбора, изначально лишили возможности стать другим, но это изменится, потому что надежда есть всегда.