Сантехник 2

ГЛАВА 1

Через восемь местных месяцев я уже так совсем не думаю.

Иллюзии и надежды здорово так подразвеялись у не такого уже новичка в новом для себя мире.

Да, именно столько времени я прожил в этом мире и можно сказать, что уже вполне себе неплохо вжился в окружающую меня действительность. Ношу и главное, что умею это правильно делать, местную одежду с красивым кожаным поясом для всякого добра вместо карманов, вполне разбираюсь в здешней незамысловатой кухне и однообразной выпивке в трактирах города.

А самое главное во всем этом, что могу разговаривать, пусть не бегло, однако с полным пониманием вопроса и даже немного шутить.

Что оказалось особенно не просто, с юмором в этом оперативном районе Дикого поля все не так хорошо обстоит, как на родной Земле. Только я его стремительно развиваю, такое интересное всем знакомым стражникам направление разговорного жанра.

Могу даже выступать с представлениями, смешить народ простой и не очень.

- Ну, это я немного загнул, еще всех нюансов языка я, конечно, для такого дела не освоил, могу промахнуться и попасть впросак, особенно с непростыми зрителями, - признаю сам себе.

А попадать впросак в этой части уже знакомого мне мира очень не рекомендуется, особенно если ты из простонародья.

И еще имею для своего мнения о надежности крепости определенно весомые основания.

На своей лично шкуре все прочувствовал; и надежность крепости, и проблемы с ней во время обороны, и даже явную бестолковость, присущую ее командирам со своими приказами, часто просто дебильными.

И вообще немного изучил весьма непростую местную жизнь в той самой Великой Империи, которая занимает почти треть континента. Если бы не серьезные горы, стоящие на пути расширения, наверно, что заняла бы весь материк, а так соседние королевства и даже Вольные Баронства как-то еще держатся.

Находятся под влиянием, конечно, однако еще официально независимы.

Восемь местных месяцев - примерно, как девять с половиной на родной Земле, длиннее на одну пятую примерно. По тридцать шесть дней в каждом, здесь все делится и умножается на шесть, такая простая мера счета принята в Империи.

Зато месяцев так же двенадцать имеется, как на родной Земле.

Сама Земля вспоминается все реже и реже, только иногда приходят во снах отец и мать.

- Эх, знали бы они, где их сыночек снова армейскую лямку тянет? Опять в армейских шмотках, включая кольчугу и даже шлем по уставу на голове надет, - приходят в голову иногда такие сравнения.

Тогда бы хоть немного успокоились, что не в сырой земле лежать изволит, а еще довольно активно борется за свое здоровье и общее выживание во время приступов нелюдей и боевых выходов им же в тыл.

Что сын не умер, не похитили его черные трансплантологи на органы за цветущий внешний вид и очень хорошие анализы, сданные недавно в поликлинике по месту жительства.

- Просто оказался не в том месте и не в то время - вот и все, очень сильно не повезло ему в прошлой жизни, - вот что мне нужно признать откровенно.

А, если бы увидели родители с каким именно оружием в руках служба несется, то очень удивились бы еще раз.

- Зачем сынок, стоя и прохаживаясь время от времени по капитальной такой стене могучей крепости, опирается на двухметровое копье с широким наконечником и бдительно осматривает подступы к этой самой стене? - спросил бы отец.

Да, только такое оружие можно использовать в имперской армии по уставу, все мои просьбы поменять его на трехметровое, которым мне гораздо удобнее с моими длинными руками и очень нерядовым ростом работать, которым сильно безопаснее орудовать в бою, сурово отметаются на корню.

В армии Империи все очень формализовано, никаких отклонений в любую сторону не допускается и кажется, что принятый единообразный вид - это самое главное условие победы в бою.

Для наших туповатых начальников - несомненно все так и обстоит на самом деле.

За этой однообразностью следят очень строго, да и вообще армия Империи - это именно то самое место, где спорить с начальством совсем не стоит. Опять же физические наказания очень приветствуются с выдачей плетей по шесть, двенадцать и двадцать четыре удара. Последнее наказание - это, конечно, за уже серьезные проступки.

Начальники когорт и прочих отрядов с дворянскими начальными титулами и приставками "норр" - отличаются крайне повышенным и болезненным самомнением, еще исходят откровенно смешной любовью по разнообразным громким и пышным ритуалам.

Ну, воюет армия все-таки достаточно неплохо по факту, учитывая, что противостоят ей совсем неорганизованные толпы дикарей, как тут называют орков-нелюдей. Что-то навроде организации тех же римских легионов в сильно упрощенном варианте, за счет какого-никакого порядка неплохо держит строй и уверенно теснит более сильных физически и гораздо более смелых нелюдей.

Орки и точно - беззаветно отчаянны и прямо рвутся погибнуть в бою, особенно те, которые уже постарше выглядят.

Есть у них такое поверие, что нужно погибнуть именно в бою, чтобы со славой уступить дорогу молодому поколению. Да и срок жизни у этих не очень мне понятных существ около тридцати- тридцати пяти лет всего. Зато уже в десять лет они набирают свои шестьдесят килограммов и могут справиться один на один с взрослым мужиком.

Если он совсем ничего не может в единоборствах с оружием или никакой борьбе не обучен.

Хочешь воевать, как тебе удобно - милости просим в егеря, совершающие вылазки на вражескую территорию, к ним никто не прикапывается за оружие и внешний вид. Только я туда вообще не хочу, смертники они конкретные, ведь воевать с нелюдями на гиеноконях и рогатых козлах безо всякой поддержки в чистом поле - совсем гиблое такое дело. Снесут и растопчут на раз, да и убежать никак не получится от хищной лошади, а особенно - увернуться от тяжелой орочьей стрелы.

При любой встрече в этих проклятых, прокаленных лучами местного светила степях.

Поэтому я продолжаю стоять с определенным удовлетворением своей нынешней жизнью на все том же привычном посту, медленно обходя добрые триста метров стены каждые пять минут, как положено по местному уставу.