Сашка и душа.

Сашка и душа.

    Спал Сашка крайне скверно. Ему снились камни, падающие на него с небес. Круглые и овальные, серые и черные. Очень они напоминали морскую гальку, которую однажды видел Сашка на новороссийском пляже, да только та галька, которая сыпалась на него во сне, была гораздо крупнее. Приходилось метаться, чтобы уклониться от очередных небесных посланцев. Это не всегда удавалось – удары сыпались чуть ли не градом, спасало то, что были они не столь сильными, как этого следовало ожидать от камней. Обидной была беспомощность – ни убежать, ни защититься. После одного особенно обидного удара Сашка открыл глаза.

    Сначала ему показалось, что увиденное ему мерещится. Он даже чуть-чуть потряс головой, что немедленно откликнулось сильнейшей болью в висках, в затылке и даже в глазах. Сашка поднял голову. Прямо напротив, на старом оборонном кресле сидел артист Олег Басилашвили. Одет он был в черный, безупречного покроя, костюм. Накрахмаленная рубашка с широким старомодным галстуком. Артист сидел слегка наклонившись вперед и внимательно и строго наблюдал за Сашкой. Руки его лежали на массивной трости с изящным набалдашником в виде головы фантастического зверя.

    Во рту у Сашки возникло ощущение, словно черти напакостили. Он с трудом сглотнул слюну.

– Я вижу, вы себя чувствуете не совсем хорошо, – спокойно сказал Басилашвили. Сашке показалось, что артист говорит с немецким акцентом. – Выпейте огуречного рассола – вам станет легче.

    Артист показал на изящно сервированный столик, стоявший у кровати. На лакированной поверхности стоял большой стакан, наполненный мутной зеленоватой жидкостью. Помимо этого, на столике в наполненной кубиками льда полоскательнице сверкал  хрустальными боками запотевший графинчик, наполненный почти до верха прозрачной бесцветной жидкостью. Графин окружали тарелочки с грибами и бутербродами, густо намазанными черной и красной икрой. 

    Сашка видел такой сервировочный столик лишь один раз – у Димыча. Тот для понта такой столик купил. У столика были лишь две ножки, вместо двух других были большие колеса. Со стороны ножек располагалась деревянная ручка, чтобы было удобно катить этот столик со всем, что есть на нем, из комнаты в комнату. Димыч ставил на него бутылку водки, стаканы и закуску, какую удавалось ему отыскать в доме. «Во! – говорил он. – Как в лучших домах Лондона и Парижа!» В Слове «Лондона» он подчеркнуто делал сильное ударение на второе «о». Получалось смешно.

    Но у Сашки такого столика не было! После секундных сомнений он решился и залпом выпил огуречный рассол – будь что будет! Стало действительно легче. Сашка предпринял отчаянную попытку понять, что происходит. Народный артист Басилашвили пришел к нему в гости, прихватив с собой сервировочный столик, выпивку и еду. Все это он тащил пешком на пятый этаж. Сюрреализм какой-то.

– А как вы вошли? – спросил Сашка. Не то, что бы это его сильно интересовало, просто пауза слишком затянулась.

– О-о! Ваши товарищи вчера ушли, не заперев двери. Это очень неосмотрительно с их стороны.

    Артист коротко взглянул на дверь, ведущую в коридор. Сашка сделал то же и чуть не подавился слюной. У двери стоял другой народный артист – Филиппенко. Одет он был очень странно: под распахнутым пиджаком вместо рубашки виднелась тельняшка с необычно широкими полосами, на голове чуть набекрень сидел котелок, а на поясе за широким кушаком красной ткани торчал кинжал с резной рукоятью. Один глаз у него был с бельмом.

– Вам сейчас лучше? – с участием поинтересовался Басилашвили. – Я полагаю, маленькая стопочка водки поможет привести ваше пошатнувшиеся здоровье в норму?

   Сашка кивнул быстрее, чем успел сообразить, что предлагает ему артист. Басилашвили подвинулся к столику, ловким движением выхватил графинчик из полоскательницы со льдом, наполнил водочкой невесть откуда взявшийся стаканчик.

– А вы, Олег Валерианович? – Сашка вдруг вспомнил имя и отчество артиста, что несказанно его обрадовало.

– О-о! К сожалению, я не могу – на работе.

   Сашка залпом опрокинул в рот содержимое стаканчика и одним глотком протолкнул его в горло. Тепло разлилось по телу. Выражение «словно заново родился» материализовалось в теле. Захотелось есть. Без колебаний Сашка схватил со столика бутерброд с красной икрой и быстро съел его. Потом бутерброд с черной икрой. Еще бы! Вчера выпивки было гораздо больше, чем закуски.

    Оба артиста некоторое время наблюдали, как Сашка уплетает бутерброды. Затем, убедившись, что первый голод уже утолен, Басилашвили обратился к нему:

– А мы к вам по делу, Александр Сергеевич.

    Сашка перестал есть, вспомнив, что всего пару минут назад понимал полную сюрреалистичность ситуации.

– В каком-нибудь фильме сниматься?

Сашка не смог представить никакое другое дело, которым бы могли заниматься артисты.

    Басилашвили и Филипенко синхронно улыбнулись.

– Он вам никого не напоминает? – Филипенко указал на своего коллегу.

Сашка удивленно пожал плечами. Кого может напоминать Басилашвили?

– Какой фильм ты сейчас вспомнил? – не унимался Филипенко.

– «Мастер и Маргарита», – удивился Сашка. Он смотрел этот фильм дважды. Правда, все серии посмотреть не удавалось – всякие причины были тому виной.

– Вот и прекрасно, – сказал Басилашвили. – Мы думали, в каком виде перед вами предстать, и решили, что лучше всего будет, если мы будем выглядеть, как персонажи любимого вами фильма. Это вас нисколько не напугает, более того, расположит к беседе.