Каждое утро начиналось одинаково. Первые лучи солнца, пробиваясь сквозь тяжёлые шторы, плавно касались моего лица, пробуждая от сна, словно нежный шёпот, обещающий новый день. Я просыпался рано, не потому что нужно было куда-то спешить, а потому что знал — эти утренние минуты, когда весь мир ещё дремлет, были моими единственными минутами покоя. Я лежал, прислушиваясь к тишине, ощущая, как комната наполняется мягким светом. Тишина в доме, легкий скрип половиц под ногами, когда я выходил из спальни, — это было начало очередного дня, когда я снова чувствовал себя отцом.
Я осторожно приоткрывал дверь в комнату Егорки, и каждый раз замирал, словно боясь, что это всё лишь сон, который вот-вот развеется. Но нет, мальчик был там, мой сын. Он спал, свернувшись калачиком, его маленькие ручки были сжаты в кулачки, словно он держал во сне что-то очень важное и дорогое. Его дыхание было тихим, равномерным, и этот звук для меня был дороже любой мелодии, спокойнее любой музыки, которую я слышал за свою жизнь.
Я заходил внутрь, осторожно прикасался к его волосам, гладил по голове, и он чуть шевелился, словно чувствовал моё присутствие даже во сне. Он просыпался медленно, морщил лобик, открывал глаза и некоторое время растерянно оглядывался вокруг, будто проверяя, что он всё ещё здесь, что рядом — не чужие люди, а я. Это был тот самый момент, когда страхи растворялись, когда я видел, как в его глазах пробуждается радость.
Я усаживался на край его кровати и тихо шептал:
— Доброе утро, маленький. Как спалось?
Егорка тёр глаза, сонно улыбался, и эта улыбка была для меня, как луч света, пробивающийся сквозь мрак, который так долго окружал мою жизнь. Эти утренние улыбки были словно крошечные островки тепла и света среди бесконечного океана темноты, в котором я тонул. Но даже в его улыбке иногда проскальзывала усталость, невидимая тяжесть, напоминание о тех долгих неделях, когда анемия отнимала у него силы, заставляя меня чувствовать себя бессильным перед этой болезнью.
Врачи предупреждали: «Гемоглобин нужно повышать постепенно. Никаких резких нагрузок. Давать мясо, рыбу, много зелени. Прописаны витамины — обязательно соблюдать дозировку. Больше отдыха.» Я должен был сделать всё, что в моих силах, чтобы он поправился. Я становился его личным медиком, поваром, опекуном, и эта новая роль стала для меня спасением.
Каждое утро начиналось с того, что я поднимал его, неся на руках в кухню, и мы вместе завтракали. Я варил каши, резал яблоки на мелкие кусочки, кормил его с ложки, когда он был слишком слаб, чтобы держать её сам. Он хмурился, когда пробовал витамины, которые прописали врачи, морщил нос, и я улыбался, подбадривая его:
— Это чтобы ты стал сильным, как папа, — говорил я, и он хихикал, показывая свои крошечные зубки.
Мне приходилось становиться для него всем сразу — и защитником, и другом, и нянькой. Но я был готов на всё. Каждую ночь, когда он боялся уснуть, его маленькие ручки тянулись ко мне, цепляясь за рубашку, и я позволял ему засыпать у меня на руках, обещая себе, что всегда буду рядом. Мы проводили дни, словно погружаясь в новый мир, где были только я и он. Каждый раз, когда я видел, как его маленькие пальцы крепко сжимаются вокруг моей руки, внутри всё переворачивалось от любви и боли.
Врачи говорили, что восстановление будет медленным. Уровень гемоглобина у Егорки был все еще критически низким, и анемия атаковала его организм, лишая энергии и сил. Каждое утро я следил за дозировкой, проверял витамины, смешивал лекарства с соком, чтобы ему легче было их глотать. Я ненавидел каждый раз, когда ему приходилось принимать эти таблетки, но знал, что это необходимо. Это была как инструкция к спасению нашей жизни.
Постепенно начали появляться улучшения. Лицо Егорки светлело, и румянец начал возвращаться на его щеки. Он становился более активным, уже не так часто уставал. Врачи говорили: «Гемоглобин стабилизируется, показатели железа в норме. Не прекращайте поддерживающую терапию». Эти слова были для меня как спасительный сигнал. Я кивал, впитывая их, как молитву, потому что каждая фраза означала, что мой сын возвращается ко мне, что он становится крепче, сильнее.
Я понял, что эта борьба за его здоровье была и моей собственной борьбой за жизнь. Каждый его шаг, каждая улыбка, каждое утро, когда он бодро вставал с кровати, были маленькими победами, которые заставляли меня верить, что всё это не напрасно.
Эти дни с Егоркой напоминали мне о прошлом, о тех, кого я потерял, но кто оставил глубокий след. Старик Потап был одним из таких людей. Я часто вспоминал его слова, которые он сказал мне в нашу последнюю встречу. Тогда я не понимал, что он имеет в виду. Он был загадочным стариком, который редко говорил о своих планах, но всегда знал, что делает. Когда он дал мне код от банковской ячейки, я воспринял это как очередной ребус, который придётся разгадывать потом.
Но появился Егорка, и всё изменилось. Я понял, что уже не могу позволить себе дальше падать. У меня больше не было права на ошибку, на слабость. Я должен был что-то делать, чтобы вырваться из этой бездны долгов подняться с дна. В какой-то момент я понял, что пора воспользоваться последним шансом, который оставил мне дед.
Тот день, когда я направился в банк, был одним из самых трудных в моей жизни. Я шёл туда, словно к последней черте. С каждым шагом чувствовал, как ноги становятся тяжелее, будто к ним привязаны гири. В голове крутилась одна мысль: «А если там ничего нет?». Но внутри горела маленькая искра надежды. Когда я дошёл до дверей банка, мне казалось, что под ногами нет земли.
#955 в Эротика
#618 в Романтическая эротика
#2095 в Любовные романы
#128 в Короткий любовный роман
властный герой, счастье, ванильный сиропчик
18+
Отредактировано: 19.11.2024