Сборник рассказов

Новая эпоха

Аннотация: 
Ретеллинг сказки о короле-Дроздобороде в антураже стимпанка.

История эта началась с письма. Король Драммад Четвертый, коему и было адресовано послание, несколько раз перечитал его, то недоверчиво хмыкая, то озадаченно хмурясь, а на следующее утро как бы невзначай обратился к своей дочери принцессе Эрин:
— А в одной листреннской деревушке есть прелюбопытная традиция. Пару, которая просит о разводе, запирают на две недели в небольшой комнате. С одной узкой кроватью, одним стулом, одним столом, одной тарелкой и одной ложкой. Четырнадцать дней супруги живут взаперти на воде и хлебе. И знаешь, за триста лет был зафиксирован только один случай расторжения брака.
— Ну конечно, — мрачно ответила принцесса. — Эффективный метод, без сомнения! Не в том смысле, что он способствует разрешению проблем, которые привели к разводу. А в том, что наводит на мысль: чем торчать две недели с опостылевшим супругом, не легче ли по-тихому разъехаться, не ставя государство в известность. И все, дело в шляпе, за триста лет один зарегистрированный развод! Чего не сделаешь ради статистики!
Король посмотрел на дочь поверх утренней газеты и поверх очков без диоптрий, которые придавали немолодому, но хорошо сохранившемуся мужчине больше солидности.
Следует отметить, что несколько лет назад в приступе демократичности король переехал из огромного дворца в особняк попроще, оснащенный по последнему слову техники, чтобы быть, так сказать, поближе к народу. Однако ничего особенно не изменилось. Придворные массово переселились в тот же квартал, и теперь он охранялся не менее тщательно, чем покинутый и превращенный в музей дворец. Но король Драммад в любом случае обзавёлся репутацией прогрессивного правителя, соответствующего новой эпохе — эпохе пара.
Его единственной дочери, если честно, было совершенно всё равно, где жить: в глубине души она лелеяла мечту о том, что когда-нибудь сбежит из дома. Маячившая впереди корона виделась ей терновым венцом — ни больше ни меньше. Времена сейчас такие — все меняется. Вот и монархия вскоре тоже станет пережитком прошлого!
Пока принцесса раздумывала о радужных перспективах, которые проходили мимо неё, отцу-королю пришла в голову некая мысль. Эрин поняла это по тому, как отец отложил газету и снял очки.
— А знаешь, ты права, Эрин, — сказал он, задумчиво покручивая в руке вилку. — Запирать супругов, у которых разладились отношения, действительно несколько поздно. А вот если до брака…
Принцесса Эрин поперхнулась апельсиновым соком, которым запивала такую полезную и такую безвкусную кашу.
— Не дождетесь, папенька! — прохрипела она, вытирая выступившие слёзы. — Это не поможет вам выдать меня замуж!
Принцесса Эрин с тоской подумала о том, что сбегать уже, наверное, поздно. Эх, надо было не планы строить, а действовать. Давно бы, перебинтовав грудь, как поступали девушки в приключенческих романах, которые она запоем читала, устроилась бы юнгой на какой-нибудь корабль, идущий в Южное полушарие — там королей сроду не водилось!
Ах, мечты, мечты!
— Нет, ну чем тебе не нравится наш сосед, этот милый мальчик, король Рафаэль? Обаятелен, красив, неглуп, а стихи какие пишет?
— Стихи, — Эрин потянулась к маслёнке. — Стихи на хлеб не намажешь. Он же о стране своей ничего не знает! Чем его подданные живут, даже не ведает. Им министры крутят, как хотят. Борода у него дурацкая, опять же. Король -Дроздобород. И прост, как дрозд.
— Ну, вот возьми его и выдрессируй, за чем же дело стало?
— Действительно, за чем? — вздохнула принцесса Эрин и вышла из-за стола.
С королем Рафаэлем Листреннским, или, как его называли друзья, Рафом, Эрин познакомилась полгода назад на международном приёме. Он умел расположить к себе, был красив, умён, образован и вообще герой — успел удачно повоевать на море еще в свою бытность наследным принцем. Однако, по мнению Эрин, все эти несомненно положительные качества не могли перевесить два ужасных недостатка: дурацкую бороду клинышком, как клюв дрозда, и ужасное, просто отвратительное ретроградство. В прогресс король, казалось, не верил, несмотря на свою относительную молодость — он был на восемь лет старше Эрин, которой вот-вот должно было стукнуть девятнадцать.
«Как бы чего не вышло», — сказал король Раф, когда речь зашла о новых лекарствах, изготовляемых из нефти. — «С такими вещами, как здоровье, осторожность не помешает». Затем сделал шутливый прогноз, что лет через сто человечество обязательно совершит открытие, которое его погубит.
Принцесса Эрин же, вздёрнув свой хорошенький носик, сказала тогда:
— Ваше величество, простите мне мою прямоту, но рождения в королевской семье совершенно недостаточно для того, чтобы стать хорошим правителем. Я не удивлюсь, если ваши подданные устроят вам революцию. Вы рассуждаете, как ворчливый старик, уверенный, что раньше было лучше.
Король Раф смотрел на нее с улыбкой, с какой, бывает, смотрят взрослые на расшалившихся детей, и, не перебивая, слушал, как Эрин рассуждает о том, что будущее за новинками и бояться их, значит стоять на пути у будущего.
— А разве я сказал, что против прогресса? — спросил Раф, разглядывая каштановые волосы Эрин, и то, как играет в них резкий электрический свет. — Вы очень молоды, моя принцесса, и видите мир ярким и красочным, не замечая, что все совсем не так радужно, как вам представляется. Знаете, есть на Востоке легенда о принце, который жил, окруженный роскошью и весельем, он знал только радости жизни. Принц вырос, затем женился, у него родился сын. Ничто не омрачало его счастья. Но вот как-то раз, выехав за пределы дворца, молодой принц увидел покрытого язвами изможденного больного, затем согбенного годами убогого старика, затем похоронную процессию и, наконец, погруженного в глубокие и нелегкие раздумья аскета. Эти четыре встречи, повествует легенда, коренным образом изменили мировоззрение беспечного принца. Он узнал, что в мире существуют несчастья, болезни, смерть, что миром правит страдание…
— К чему эта притча? — насмешливо спросила Эрин. — Как связан с нею прогресс? Разве он усугубляет страдания?
— Нет, — ответил Рафаэль, проводя рукой по своей смешной бороде. — Он переводит их в новую плоскость. Плоскость, о которой мы ничего пока не знаем. Мы не ведаем, куда новая дорога нас заведет… Поэтому я не могу рисковать, внедряя все новшества подряд без разбора.
Он говорил еще об энергии ветра, солнца и воды, на которые нужно опираться, которые требуется развивать, но Эрин его почти не слушала. Она знала про эти сказки от ученых. Всё это слишком дорого и долго, а пар вот он — только руку протяни.
Они долго спорили, и каждый остался при своем. Эрин до сих пор с раздражением вспоминала об этой встрече. Возможно, раздражение также было связано с тем, что отец мечтал выдать единственную наследницу за сильного соседа.
***
Рафаэль Листреннский подошел к окну своего кабинета, откинул тяжелую портьеру и прищурился. Солнце било в глаза. Раф был влюблен в молодую, еще не знавшую жизни девушку, идеалистку и романтика, беспечно верящую в то, что человечество идет вперед, к счастью. Жаль её разочаровывать.
Что сулит нам будущее? Технологии одна изощреннее другой? А ведь чем совершеннее технологии, тем опаснее они для такого убогого и дисгармоничного существа как человек. Это понимали и сто лет назад во времена Лиги Костров, которая во имя борьбы с прогрессом озарила пламенем аутодафе половину страны. Знания не горят.
Знания — это палка о двух концах, с которой нужно быть очень осторожным.
Король вернулся за свой стол, еще раз перечитал письмо, пришедшее от царственного соседа, Драммада Четвертого.
Принцесса Эрин умна, в этом Раф не сомневался, но юная девушка рассуждает теоретически, а потому её рассуждения весьма далеки от реальности. Она ничего не знает о жизни простого народа, хотя воображает обратное.
Как бы Эрин не хорохорилась, её знания о мире вокруг ничтожно малы. И Рафу предлагали доказать ей это.
Конечно, вся эта авантюра выглядела глупым фарсом, достойным балагана ярмарочных комедиантов, или средневековой сказкой, но что-то в ней Рафа привлекло.
Письмо, полученное благодаря новому изобретению, международной пневмопочте, в рекордные сроки, было, как и полагается при официальной переписке, длинным. Первые две страницы — перечисление титулов, приветствие и вежливые расшаркивания — никакого практического смысла не имели. А вот предложение, высказанное королём Драммадом, показалось Рафу очень заманчивым. Он заправив перьевую ручку новой порцией чернил и принялся за ответ…
Написав и запечатав письмо личной печатью, Рафаэль вышел в приемную и, коротко кивнув секретарю, приказал:
— Вызовите ко мне принца Габриэля, Келдон. Благодарю.
Габриэль был младшим братом Рафа и самым близким другом. Его и только его король мог посвятить в свою авантюру. Вот уж кто сошелся бы с принцессой Эрин на почве безраздельной любви к прогрессу.
***
Отец снова завел свою шарманку о замужестве. Эрин привычно вяло огрызалась, но на этот раз всё пошло не так.
— Знаешь что? — спросил король и сам себе ответил: — Не хочешь, не надо! В самом деле, чего я тебя уговариваю? Ты уже взрослая, самостоятельная… хочешь жить современной жизнью, свободной от сословных предрассудков, пожалуйста! Выйдешь замуж за первого, кто завтра постучится в наш дом!
Эрин вскочила с кресла, и уставилась на отца. Такого она не ожидала. А король сказал:
— Мое слово твердо. Делай со своей жизнью что хочешь.
— Это называется, делай что хочешь? — возмутилась Эрин. — Это не делай что хочешь, это… это самодурство! Ты мог бы просто дать мне немного денег и выслать на Южный континент! И я бы там развернулась, а не плесневела тут!
— Ты девушка, милая моя! — ответил Драммад. — И жить без опеки отца или супруга не можешь. Уж извини, но ради тебя я не собираюсь переписывать законы. Светлое будущее, которого ты ждешь, еще не наступило.
Эрин разрыдалась от злости. Ее препроводили в комнату и заперли до утра. Принцессe не оставалось ничего, кроме как покориться судьбе.
Она выгребла все свои немногочисленные наличные деньги и драгоценности, часть зашила под подкладку самого теплого полушубка, часть спрятала под стельки самых скромных сапог, раскидала по карманам и, порыдав еще немножко, просто из жалости к себе, улеглась спать.
Разбудили её с первыми лучами солнца. Должно быть, пришел тот самый первый постучавшийся.
— Я еще покажу им, почем стоун орехов в канун Нового года! — гордо сказала Эрин своему отражению, и ей стало чуть легче.
Девушка спустилась вниз, прижимая к груди саквояж, предусмотрительно закутанная в полушубок, и посмотрел на мнущегося на пороге альфу. На нем была промасленная кожаная куртка, грязные сапоги, а на лице — ужасный ожог, уродовавший шею, подбородок и левую щеку.
— Знакомься, — сказал отец, нервно улыбаясь. Кажется, он сам был не рад своей инициативе. — Это Раф, углежог из Листренна. Большой поклонник прогресса, так что вы с ним найдете общий язык.
— Раф из Листренна, — зло прошипела Эрин, тут же позабыв обо всех своих тревогах. Разумеется, как он мог только подумать, что отец действительно отдаст его первому попавшемуся проходимцу?
Это всего лишь злой и глупый розыгрыш!
Раф из Листренна заговорил чужим, незнакомым Эрину голосом
— Да, я тёзка нашего доброго короля, Ваше Высочество, и даже, говорят, немного похож на него, — и неприятно хохотнул.
Эрин почувствовала, как глаза снова наполняются слезами. Углежог, переминаясь с ноги на ногу, снова обратился к стоявшему поодаль королю.
— Я это… на паровоз опаздываю. Мне бы поспешить, Ваше Величество.
Король кивнул и скороговоркой произнес:
— Объявляю вас супругами. Будьте счастливы, дети мои!
Этого издевательства Эрин вынести не смогла. Она схватил своего новоиспеченного мужа за руку и выскочила за дверь дома, где родной отец только что продал её, как рождественского гуся.
— Ненавижу! — сказала Эрин сам себе под нос и, оглянувшись на мужа, зло спросила. — Что смотришь? Рад небось, что молодую красивую жену за просто так получил? За тебя, урода, небось никто не пошел бы.
Углежог только усмехнулся, от чего его изуродованная щека сморщилась, и, забрав из рук супруги саквояж, зашагал по улице.
Королевский квартал закончился как-то совершенно неожиданно, а вместе с ним и белый снег, и чистый воздух. Эрин с удивлением разглядывала этот странный, непривычный мир. Он не читала о таком и никогда не думала о тысячах труб, из которых постоянно валит дым. О каменных домах, черных от копоти, о грязных заколоченных окнах.
Не то чтобы она не видел всего этого во время поездок. Но из окна паромобиля или паровоза все это выглядело не таким удручающим.
— Какой ужас, — пробормотала Эрин, оглядываясь.
Её супруг лишь пожал плечами.
— Ничего не поделаешь. Чем-то приходится жертвовать.
— Но в королевском квартале… — начала было Эрин, и осеклась.
— Королевский квартал обслуживается именно отсюда. Здесь находятся паровые котлы, греющие воду для вашей ванны. Вода и пар идут по трубам, спрятанным под землей, чтобы ничем не нарушать идеальность квартала. Маленький идеальный мир. Увы, слишком маленький. Не удивлюсь, если подданные вашего отца рано или поздно устроят революцию, глядя на этот чистенький рай для избранных.
Эрин шмыгнула носом, но ничего не сказал.
Потом они сели на поезд, места им достались в плацкартном переполненном вагоне.
Мужчина, сидевший напротив, кашлял и вообще выглядел так, будто вот-вот умрёт.
— Чахотка, — тихо пояснил новоявленный супруг. — Болезнь эпохи пара.
— Глупости, — зло ответила Эрин. — Если бы не дым, он вполне мог бы заболеть от холода…
— Я предпочел бы, чтобы он вообще не болел, — ответил углежог и, надвинув на глаза картуз, сделал вид, будто спит.
Когда они пересекли границу, Раф достал из внутреннего кармана документы, завернутые в непромокаемый кусок ткани, и отдал их молодой жене.
— Твои документы. Деньги у тебя есть. Свободна.
— Что? — удивленно спросила она. — Ты меня бросаешь?
— А для чего ты мне сдалася. Работать ты не сможешь. Силой требовать супружеский долг я не буду. Ты хотела свободы? Вот она.
— Мне некуда идти, — тихо сказала Эрин.
— Меня это не касается. Денег у тебя достаточно, сними комнату, иди учиться.
Эрин хотела что-то сказать, но тут поезд резко затормозил.
— Что там происходит? — спросил сам себя углежог и сказал, обращаясь принцессе: — Сиди тут, я пойду посмотрю.
Она испуганно кивнула.
Раф вышел из вагона, а Эрин прислонила лицо к грязному стеклу. Ей хотелось, чтобы все это наконец закончилось. Весь этот гротеск, этот кошмар…
Кажется, она задремалаа и не сразу почувствовал, как её кто-то грубо трясёт за плечо. Это был углежог.
— Паровой котел взорвался. Не нравится мне это… мы пойдем в ближайший город пешком.
— Но… но нас же будут искать! Прибудет помощь!
Он только покачал головой и повторил:
— Не нравится мне это.
Снег падал крупными хлопьями. Было тихо, темно и холодно. Эрин шла вдоль рельс, время от времени оглядываясь в поисках своего супруга.
Тот стоял рядом с мужчиной в железнодорожной форме и о чем-то отчаянно спорил с ним. В руках железнодорожника покачивался фонарь, и тени создавали ощущение, будто ожог на щеке углежога шевелится.
Наконец Раф, резко размахнувшись, ткнул рукой в которой что-то было зажато, железнодорожнику под нос и громко спросил:
— А это ты видел? Шевелись быстрее! Каждая минута на счету!
Железнодорожники засуетились, вывели из поезда пассажиров и едва отошли на некоторое расстояние, как паровой котел взорвался с ужасающе громким стуком. Эрин от неожиданности присела и заорала.
Муж поднял её за шкирку, как котенка, и встряхнул, приводя в чувство.
— Пошли, — сказал он еще раз. И добавил: — Не нравится мне это.
Эрин тащилась вдоль железной дороги, уставшая, продрогшая, испуганная, и наблюдала за тем, как медленно движется в предрассветных сумерках их странная толпа.
Казалось, один только Раф был полон энергии и носился вокруг бредущих по железнодорожной насыпи людей, словно пастушья собака вокруг бараньего стада.
«Это происходит не со мной, » — устало подумала Эрин, на ходу прикрывая глаза. — « Сейчас я открою глаза и окажусь в своей постели. Этот кошмар закончится»
Но ничего заканчиваться не собиралось.