Сцена

От начала до конца

Три дня перед спектаклем.

Я стою на сцене. Меня освещают большие фонари, лучи от которых ослепляют меня. Я – режиссер, сценарист и актёр в одном лице.

- Это освещение слишком яркое. Надо поменять лампы, - говорю я, прикрывая ладонью глаза.

- Может, продолжим? – говорит один из актёров.

Я киваю головой, хватаю пистолет и направляю его на актёра.

- Ты чёртов ублюдок! – я подхожу к нему, и дуло пистолета упирается в его грудь.

- Пожалуйста, - взмолил он, падая на колени; он хватает меня за брюки и начинается истошно плакать, - Я не должен был здесь находиться. Прошу Вас, будьте благоразумны! – кричит он.

Я медленно опускаю пистолет и отхожу от него. Он поднимает на меня свои заплаканные глаза.

- Если бы не вы, моя жизнь была бы намного лучше, - говорю я, - Вы испортили мне её.

Я делаю несколько шагов назад, становлюсь посередине сцены и направляю дуло пистолета себе в рот. Актёр смотрит на меня то ли с боязнью, то ли с облегчением. Я заталкиваю дуло пистолета себе в рот и слышу его металлический вкус. Я крепко сжимаю пистолет в своей руке и нажимаю на курок. Бам! Моё тело замертво лежит на полу, а актёр со страхом в глазах подходит к моему телу. Он садится перед ним на колени и закрывает мои глаза.

- Я не хотел, - говорит он, - Прости.

- Браво! – кричит мой помощник из-за кулис, - Великолепно сыграно.

Я убираю пистолет в карман брюк и поднимаюсь. Отряхиваюсь.

- Не знаю, - говорю я, - мне кажется, что сыграно неправдоподобно.

- Конечно неправдоподобно, - говорит помощник, заходя со мной в гримёрную, - В следующий раз тебе надо будет использовать вот это, - он протягивает пакет с красной жидкостью внутри, - Представь, ты застреливаешься, и тут начинает течь кровь, ручьём течь по всей сцене. Это вызовет ажиотаж!

Я взял в руки пакет и осмотрел его.

- И как мне разорвать его, когда я выстрелю себе в голову?

Мой помощник задумчиво чешет свою бороду, всматриваясь в зеркало.

- Я придумаю, - говорит он.

- Премьера через два дня. Думай быстрее.

Меня охватывает гнев. Я двадцать лет не выступал на сцене из-за проблем с алкоголем и наконец-то вернулся в строй. Все билеты проданы, а представление до сих пор не продумано. Это сводит меня с ума. Я хочу, чтобы всё было идеально.

Я последний раз кидаю взгляд на помощника и удаляюсь в свою  гардеробную. Там стоит ассистентка.

- Я восхищена вами, - говорит она и помогает мне снять пиджак.

- Почему? – спрашиваю её и медленно снимаю рубашку. Я повернулся и посмотрел ей в глаза.

Она стоит и лучезарно улыбается. Она всегда очень искренна.

- На вашем жизненном пути столько всего произошло, но вы снова смогли выйти на сцену, - говорит она.

Я лишь улыбнулся и продолжил снимать сценичную одежду. Сначала рубашка, потом брюки, туфли. В шкафу ищу свою одежду. Сначала надеваю потрепанные брюки, потом надеваю поношенный свитер, а следом за ними идут кроссовки. Смотрю на своё отражение в зеркале и вижу немую просьбу: «Доживи до вечера».

- Встретимся завтра, - говорю я на прощание ассистентке. Она улыбается и машет мне.

Я бреду в свою квартиру по ярко освещённым улицам. Если поднимать голову к небу, то звёзд там невозможно увидеть, лишь фонари и рекламные столбы, которые слепят тебя, как в театре лампочки. Я иду через толпу торопящихся людей, быстрее и быстрее, лишь бы добраться до дивана и забыться во сне.

Судорожно достаю ключи из карманов пиджака и открываю дверь. Меня встречает пустая тёмная комната. Я включаю свет и падаю на диван.

- Ты же понимаешь, что ты провалишься? – где-то с темноты я слышу чей-то голос, - Твой спектакль – чушь.

- Неправда, - отвечаю я и понимаю, кто со мной говорит.

С тени выходит пожилой мужчина, точно я. Он протягивает мне бутылку чего-то алкогольного. Я сразу же делаю два больших глотка. Мне становиться легче.

- И ты веришь в это? – спрашивает он.

Я стыдливо опускаю голову вниз и понимаю, что он прав.

- Даже я реальнее, чем твой спектакль, - говорит он, - Ты сам видел, что в спектакле всё не натуральное: двери, комнаты, кровь и твоя жалкая игра. Там всё фальшивка. Я уверен, что газеты опишут этот спектакль как попытку актёра-алкоголика вернуть себе былую славу.

Я смотрю на него и делаю ещё два больших глотка. Моя голова, которая внезапно стала весом с гирю, падает на подушку, и я засыпаю.

Два дня до спектакля.

- Смотри, - говорит мой помощник и кладёт мне на спину кулёк с поддельной кровью, заматывая меня скотчем, - когда ты «выстрелишь», то быстро упадёшь на пол, кулёк разорвется и это будет выглядеть словно ты застрелился в самом деле.

- Не знаю, получится ли это, - говорю я и натягиваю на себя рубашку.

Мы с актёром выходим на сцену и говорим наши реплики. Наступает момент, когда я засовываю себе дуло пистолета и нажимаю на курок. Бам! И я падаю на пол. Кулёк с небольшой силой лопается под тяжестью моего тела и через полминуты подо мной разливается красная жидкость. Со стороны это смотрится жалко: выстрел произошел, а кровь вытекла лишь через полминуты. Тем более, было заметно то, что кровь течёт не из головы, а из-под спины. Смехота, да и только!

- Отвратительно, - слышу я.

Я поднимаюсь на ноги и направляю свой взгляд на кресла внизу сцены. На одном из них в первом ряду сидит наш продюсер.

- Так не пойдёт, - говорит он, - Смотрится как детский сад. А я не хочу платить за детский сад.

Он строг и категоричен в своих речах. Меня это пугает. Я стою и молчу.

На сцену выбежал мой помощник, и, сойдя со сцены, он с мольбами подошел к продюсеру.

Со сцены плохо слышно, но некоторые мольбы я разбирал. В конце концов, продюсер сказал, чтобы ситуацию с поддельной кровью мы решили к премьере. В противном случае, он не выплатит нам заработанных денег.