Счастье в подарок

Глава вторая

К сбору документов я подошла основательно, со всей возможной ответственностью и серьезностью.

Бесконечная беготня по муниципальным органам и медкомиссиям, кипы справок, бескрайние очереди – все это можно было назвать одной точной фразой «пойди туда, не знаю куда – принеси то, не знаю что».

За полтора месяца беготни вымоталась я так, как не уставала за два года без отпускной работы.

И все бы было хорошо, если бы не вечно какие-то глупые проблемы. Так, в начале февраля, я умудрилась подхватить простуду, с последующим осложнением в отит. А потому меня едва ли не с криками выгнали из кабинета врача, где я собиралась проходить медкомиссию. Отправили меня домой, едва ли не сплюнув на последок, велели лечиться и до того момента нос в больницу не совать. Поэтому собрание всей кучи справочной макулатуры пришлось на пару недель приостановить.

Впрочем, не стану кривить душой, что с каждой новой справкой моя уверенность в том, что я поступаю абсолютно правильно только росла и крепла.

После памятного первого января, которое стало для меня знаковым не столько по поводу Нового Года, сколько по принятому мной решению, Лариса тоже прониклась моей затеей. Она перешерстила все свои антресоли, доставая старые Пашкины вещи, потрясла на их предмет подруг и даже прикупила парочку новых.

Как ни странно, она вообще ничего не стала мне говорить, а приняла все, как данность. За что я ее и люблю. Не смотря на свой непосредственный, временами совсем детский характер, Лариса всегда знала, что сказать, как поддержать и когда лучше промолчать. Хотя я видела, ее просто распирает рой вопросов, и, я точно это знаю, она их задаст, но только тогда, когда для них действительно придет время. Когда я буду готова на них честно ответить. Когда она будет готова их выслушать. А сейчас у нас обеих были дела намного важнее.

***

Не смотря на предложение Ларисы пойти в Дом малютки вместе со мной, я решила, что будет лучше, если сделаю это одна.

Разрешение на усыновление как будто действительно оттягивало сумку.

Честно скажу, что, поднимаясь по лестнице в кабинет директора детского дома, я чувствовала некоторую нервозность и… вину? Почему-то мне было стыдно и неловко от того, что я буду «выбирать». Когда-то в детстве мы пошли в собачий питомник – на мой день рождения родители наконец-то решили подарить мне собаку. Я помню, как работник питомника с улыбкой распахнул передо мной дверь в помещение с клетками и вольерами для более крупных пород, и, со словами: «Ну, выбирай, какой нравится!», впустил подпрыгивающую от нетерпения меня внутрь.

Почему тогда я чувствовала предвкушение, а сейчас вину? Потому что я опять буду выбирать, но уже не собаку, а ребенка. Как кощунственно это звучит! Хотя, будь здесь Лариска, она бы обязательно закатила глаза и сказала, что я всегда мыслю не в том формате. Мне кажется, я как наяву слышу ее голос, в котором проскальзывают обвинительные нотки: «Ты всегда так, Ир! Помнишь свои слова, когда я сказала тебе, что мы с Вадимом решили завести ребенка? – Завести? Звучит, как будто вы собаку решили завести. Или машину. – Тьфу!»

Что правда, то правда. Я всегда, сколько себя помню, проводила странные аналогии. Не скажу, что это доставляло мне какие-то неудобства, да и окружающие об этом редко когда узнавали, ибо думала я о таком, как правило, только про себя. Но внутри все равно грыз какой-то червячок.

Вот и сейчас, перед взором встала нелепая картина, как директор детского дома с благожелательной улыбкой открывает передо мной дверь в мед. отделение для самых маленьких и, пропуская вперед себя, говорит: «Ну, выбирай, какой нравится!»

От этой картины я передернулась, сморгнула, обнаружив себя перед дверью директорского кабинета. Почему-то оробела, как будто я сейчас стою перед дверью в кабинет школьного директора, пригладила волосы, и негромко, но решительно постучала.

- Можно?..

Ей богу, как школьница!

***

Директором, как ни странно, оказался довольно молодой – на вид не больше сорока лет – мужчина. Он сидел простым старым столом времен моей школьной молодости. Перед ним лежала раскрытая толстая папка, которую он внимательно читал, время от времени выписывая что-то в тетрадь.

Вообще, войдя в кабинет, я подумала, что прошла через портал времени: старая СССРовская мебель, потертый, местами задравшийся линолеум, имитирующий кладку паркета, покрашенные, но деревянные окна, чистые, линялые шторы и бабушкин тюль.

Поэтому мужчина, сидевший за столом в довольно строгом, но новомодном пиджаке, да прикрытый сейчас ноутбук были ярким и каким-то совсем чужим акцентом в этом странном интерьере, который, как ни странно, почему-то вызвал в душе отклик ностальгии.

- Здравствуйте, - сказала я, - прикрывая за собой дверь и проходя в центр комнаты, становясь аккурат под старой люстрой и перед столом директора.

Мужчина поднял от папки голову и, увидев меня, улыбнулся.

- Ирина Сергеевна? Я ждал Вас, - голос у него оказался молодым и приятным, хотя, увидев лицо, я поняла, это этому мужчине едва ли не под пятьдесят лет. С одной стороны, пятьдесят лет – это не так уж много, но с другой – это уже половина сотни лет, что звучит уже намного объемней и внушительней. Хотя, о чем это я опять? Ох уж эти ассоциации…



Отредактировано: 23.06.2016