Счастье, в жизни, есть.

1

Гл 1

31 декабря снег все-таки выпал. Василиса сидела в бухгалтерии за своим рабочим столом и смотрела в окно:

- Смотрите, Алла Борисовна, он все-таки выпал.

- Да, Василисушка, выпал,- сказала Алла Борисовна, сидевшая, напротив. За этим столом она провела лет двадцать, а может и все тридцать. Алла Борисовна была совсем не похожа на свою знаменитую тёзку, внешне, но тоже очень любила петь. Вот только слуха у неё не было. Точнее он у неё был и очень даже не плохой. Она могла слышать, о чём шепчутся Сима с Жанной в другом углу комнаты, или даже могла по шагам определить, кто приближается к бухгалтерии. Тогда она как конферансье объявляла:

- Василий Степанович.

И в дверях появлялся начальник мастерских – Степаныч. Но вот музыкального слуха Господь ей не дал, но несмотря на это, когда по радио пела Пугачёва, тут уже удержать Аллу Борисовну было невозможно. Она самозабвенно подпевала примадонне, этой великой женщине, этой живой легенде:

- Ну, давай, сними меня фотограф.

Это была настоящая мольба, последняя просьба умирающего:

- Сделай так, что б я была красива.

В этот момент, остальные, сидевшие в кабинете вежливо замолкали и слушали этот крик души.

- Да, Василисушка, все-таки дождались,- сказала Алла Борисовна, не отрываясь от бумаг,- Вон как замело. В кабинете опять воцарилась рабочая тишина. Алла Борисовна работала, Жанка с Симкой шептались, Василиса снова уставилась в окно. Пейзаж с огромной трубой и какими-то рельсами, из не откуда в никуда по которым не ездил никто и никогда не навевал ничего хорошего. Новый год на носу, а настроения никакого, да и Максим не звонит. А снег все валит и валит. Василиса печально посмотрела на сапоги с каблуками – шпильками, которые лежали под столом,- и здесь не угадала.

- Альберт Иванович,- объявила Алла Борисовна.

- В дверях появился главбух – мускулистый, сутулый мужчина с ярко выраженными, блестящими признаками профессии на прилично севших брюках и пиджаке, которые гармонично сочетались с лоснившейся лысиной, старательно замаскированной остатками лоснившихся волос. Чапаевские усы завершали рабоче-выходной ансамбль главбуха, удачно подчёркивая имидж строгого руководителя. Говорили, что раньше, он был военным, ни то полковником, ни то прапорщиком. Но у судьбы свои никому не ведомые законы, по которым он и оказался в бухгалтерии. Альберт Иванович любил пошутить, правда, юмор у нег был настолько тонким, что не каждому дано было понять и оценить это. Но Альберт Иванович был человек самодостаточный, он сам шутил и сам смеялся:

- А, что, цыпочки, кто знает, почему курицы кудахчут?

- Почему? - промычала Жанна, проверяя свою помаду в зеркале, не ожидая ничего хорошего от вероятного ответа.

- Потому, что крякать не умеют,- засмеялся шеф.

- Ой, Альберт Иваныч, Вы такой весёлый,- сказала Сима, глядя на него из-под очков восторженным взглядом, смущённо, теребя длинную косу в руках. Лицо её, красное от прыщиков, стало ещё краснее.

- Да, этого у меня не отнять,- гордо сказал Альберт Иваныч. Ну, в общем так, курочки, поздравляю вас, так сказать с новым годом и отпускаю всех домой, все равно уже толку от вас сегодня не будет. Идите к своим петушкам. Увидимся через десять дней, и смотрите, мне, не забеременейте раньше времени.

- Интересно, раньше какого,- фыркнула Жанна.

- Ах, девочки, а я бы,- Алла Борисовна закатила глаза и запела,- а ты такой холодный, как айсберг в океане...

- Альберт Иваныч,- смущённо спросила Сима, которая была очень старательным и ответственным работником и по приказу начальника она была готова родить в нужное и удобное для производственного процесса время,- извините, я пропустила, когда нужно беременеть?

Альберт Иванович посмотрел на Симу и, на мгновение, ему показалось, что это его бульдог Тоби смотрит на него преданными глазами, высунув язык. Он тряхнул головой, перед ним сидела, раскрасневшаяся, Сима.

- Не волнуйся, Симочка,- успокоил он её,- это к тебе не относится.

- А, поняла, Альберт Иванович, спасибо.

- А ко мне? - промяукала Жанна.

- Что Жанна?

Жанна вызывающе закинула ногу на ногу, демонстрируя модные колготки с мини юбкой, и облизнула языком губы:

- Ко мне это относится?

- К Вам, Жанночка,- Альберт Иванович весь подался вперёд, сглатывая слюну,- к Вам, Жанночка, это очень даже относится.

- А ваша курочка?

- Курочка?

- Ну да, Вы же сказали, что отпускаете нас к петушкам, а ваша курочка, ждёт вас дома?

Альберт Иванович выпрямился и поправил сбившуюся маскировку на лысине. В голове у него, неожиданно, зазвучал командный голос Галины Тарасовны:

- Без майонеза и огурцов, домой не возвращайся.