Счастливое избавление

Счастливое избавление

В палатке царил мягкий полумрак, на роскошном восточном ложе — красноречивый беспорядок, в мыслях бывшего графа Тулузского — полный хаос. Он возлежал с сигарой на вышитых подушках и прислушивался к яростному звону посуды за перегородкой, где Анжелика последние минут десять крушила китайский сервиз на 167 персон. Как тонкий эстет, Жоффрей чувствовал некоторое сожаление, ибо полупрозрачные чаши с глазурью фламбе были исключительно хороши.

— Дорогая, — обратился нынешний пират к перегородке, — этот прекрасный фарфор был одним из подарков для Мулаи Исмаила.
— К чему мелочиться??? Забросайте его до колен мешками с золотыми монетами, как ту черкешенку, за которую торговались с Шамиль-беем!

Пейрак раздраженно поморщился. Черт бы побрал сарафанное радио Средиземноморья!

— Милая, это преувеличение! Аукцион закончился, когда мешки с монетами были чуть выше ее икр! — А очаровательная итальянка, которая жила у вас на острове с крепостью? Кстати, у вас что — есть свой остров???
— Нууу… Не то чтобы есть и не совсем мой…
— А армянка, за детьми которой вы отправились к какому-то эфиопу? Не пришло в голову сделать крюк, завернуть во Францию, навестить семью?
— Попутный ветер, знаете ли, подводные течения, но мадам дю Плесси-Бельер боюсь, не понять всех нюансов, — Жоффрей пнул ногой вышитую подушку и потянулся за новой сигарой.

И ведь как хорошо все начиналось! Осман Ферраджи прислал одного из своих голубей, пригласил присоединиться к каравану, обещая рассказать о зеленоглазой пленнице и какой-то независимо-связующей спирали. Голубя Рескатор накормил, в закромах подарки отыскал, в пустыню примчался в рекордные сроки. Ему объяснили, что евнух советуется со звездами, важный процесс прерывать нельзя и проводили отдохнуть. Измученный волшебник Средиземноморья рухнул на диван, бросил маску на пол и только вознамерился поспать, как в шатер просочилась прихрамывающая женская фигура, до ушей замотанная в покрывала. Воспитание у гостьи тоже хромало — не поклонилась, щербета не предложила, кофе не налила, застыла соляным столбом, делая странные жесты руками. «Наверное, танцевать боится, бедняжка», — осенило графа и по доброте душевной он предложил пропустить эту часть приветственной церемонии. Тут же в уши ему ударили французские и арабские ругательства, в лицо полетели срываемые покрывала, и, узнав Анжелику, Пейрак понял, что пожар в порту — просто цветочки по сравнению с тем, что ожидает его в ближайшие пару часов.

***

Анжелика опустилась на пушистый ковер, глотая злые слезы. День с утра не задался. Вытяжка из водяных лилий для ванны скисла (служанки недосмотрели). Арабские первообразные четырехбуквенные глаголы не спрягались. Карликовый суданский слон плевался бананами. Газель с Верхнего Нила сжевала рулон муслина, из которого планировалось сшить пару сотен тюрбанов. А в довершение, когда потенциальная третья жена султана решила полюбоваться подарками для Мулаи Исмаила, ей на ногу упал золотой трон. Савари, бинтуя неугомонной маркизе ступню, рассказывал, что этот трон был похищен у персидского шаха бейрутскими корсарами, у корсаров — венецианцами, у венецианцев — Меццо-Морте, но Анжелике было так больно, что она едва слушала. В конце концов, закрепив повязку и полюбовавшись на дело своих рук, аптекарь велел идти отдыхать, дабы не нагружать травмированную конечность. Тем более, вечернее представление все равно отменили — глотатель скорпионов, в стремлении разнообразить репертуар, подавился кактусом.

Прихрамывая, Анжелика направлялась в свои покои, когда услышала разговор слуг. В лагерь прибыл Джафар эль Колдун — старый знакомый Османа Фераджи. Сейчас Джафар отдыхает и беспокоить уважаемого гостях запрещено под страхом варки в эвкалиптовом масле. Чувствуя, как в сердце разгорается искра надежды, Анжелика добрела до указанной палатки и приподняла полог. На роскошном ложе лежал мужчина. Словно в калейдоскопе промелькнули знакомые шрамы, черные волосы, горящие глаза, чеканный профиль… Смаргивая слезы, молодая женщина мимоходом отметила сапоги прекрасного качества, брошенный на ковер бархатный плащ и серебряную рукоять пистолета, торчащую из-под подушки. В следующее мгновение все эти нелепые мелочи слились воедино и Анжелика оглушено замерла, судорожно глотая воздух и протягивая к любимому дрожащие руки. Потерянный супруг потянулся, с явным неудовольствием встал с дивана и небрежно обронил: «Милая, танцевать не обязательно, я очень устал».

Из искры незамедлительно возгорелось пламя.

***

Анжелика подняла глаза. Муж стоял рядом, задумчиво оглядывая пол, усеянный осколками. Швырнув в него заварочным чайником, маркиза возмущенно воскликнула:
— Как вы могли не узнать меня???
— Но, душа моя, вы ведь тоже не сразу идентифицировали мою личность, — попытался отбиться Жоффрей.
— И как я должна была это сделать? Где ваши волосы?
— Стрижка «бобрик» сегодня в моде на Средиземном море!
— И почему вы не хромаете?
— Долго объяснять, — замялся Рескатор, — расскажите лучше, почему хромаете вы?
— Это вас не касается, — отбрила нежная супруга, — а как насчет Золотого голоса королевства? — Громко кричать и петь в январе противопоказано, голосовые связки не выдерживают, — рявкнул бывший мученик Нотр-Дама, раздраженный затянувшимся торгом.

Ответом вновь стал звон разбиваемой посуды. Как тонкий стратег, Рескатор мысленно поздравил себя с тем, что основной подарок султану — пара хрустальных туфель с вкраплениями бирюзы — остался на горбу верблюда за пределами палатки.

— Милая, ведь десять лет прошло, — попробовал зайти с другой стороны Жоффрей, — мы оба познали иные желания, новые увлечения и победы, но поверьте, вы с сыновьями всегда жили в самых потаенных глубинах моей души! Давайте же поговорим откровенно, душенька, — супруг забрал из рук Анжелики остатки сервиза, — только не плачьте, это разрывает мне сердце.

«Да и времени потеряем уйму, а ведь я обещал Кантору забрать его с сольфеджио», — мысленно добавил нежный отец. Глядя в загадочные изумрудные глаза жены, затуманенные прозрачными хрустальными слезами, Рескатор дрогнул. Как тонкий психолог он понимал — взывать к логике и приводить обоснованные аргументы в такой момент бессмысленно. Нужно как минимум целовать.