Сдохни, моя королева!

Глава 1

Короля я полюбила с детства, когда впервые увидела его изображение на подаренном по случаю дня рождения золотом гальдионе. Для малютки семи лет — это очень большое богатство.

— Софи, береги её, эта монета принесёт тебе счастье, — приговаривала мама, укладывая меня спать. — Я освятила её в приходе Святой Норы, покровительницы дев из небогатых семей.

Я сжимала в руке монету, она едва помещалась в ладошке, и в тот день мне приснилась собственная свадьба. Я в длинном подвенечном платье, жених — прекрасный принц, чертами схожий с профилем молодого человека на монете. Однако даже в столь нежном возрасте я понимала, что богатый и знатный жених мне не светит.

Мы не были богатой семьёй, отцу повезло в делах, и он стал купцом второй гильдии, но я верила, что святая Нора пошлёт мне состоятельного дворянина, который даст мне титул и деньги. К вящей радости моих родных и меня, святая не обманула: ровно через одиннадцать лет я стояла у алтаря в церкви Троединства — главном храме столицы, и приносила брачные клятвы, робко взирая на жениха.

Им был настоящий аристократ, граф Моран, в просторечье Роберт Рэймонд Третий, почти не имевший детей, но жаждущий их получить. Говорят, прежние жёны рано умерли и не подарили ему сыновей именно из-за драконьей крови обладателя громкого титула. Легенда, не более, я старалась не думать о том.

— Согласны ли вы, Софи Жанис Орбиен, взять в мужья графа Роберта Рэмонда Моран, чтобы любить и почитать его, пока смерть не разлучит вас?

— Согласна, — пролепетала я, густо краснея под густой вуалью, потому что чувствовала на себе плотоядный взгляд жениха.

Я не была выпускницей школы при монастыре, единственную дочь мои родители оставили на домашнем обучении, пригласив гувернанток и учителей, что стоило отцу трети его годового дохода. Так мне говорила матушка, у меня не было причин ей не верить.

Именно благодаря некой вольности воспитания, я имела доступ к фривольным любовным романам и понимала, какие желания испытывает мужчина по отношению к женщине. Особенно если он немолод, а его жена юна и невинна.

Наши руки связали красной лентой, священник произнёс последние слова напутствия, призывавшие жить в кротости и смирении перед богом, и зазвенел орган.

Я даже на минуту забыла обо всём, смотря как магические белые птицы, выпущенные из специальной машинки, закружили под потолком под звуки прекрасной и величавой музыке, пробирающей до костей. Лишь бы отдалить время, когда моей рукой завладеет новоявленный супруг!

Он вёл себя как средневековый рыцарь! Был в меру учтив, любезен и пока не сказал мне ни слова. Нет, я, конечно, раньше обменивалась с его сиятельством парой ничего не значащих фраз, но всё это уже стёрлось из девичьей памяти. Меня показали ему до свадьбы три раза.

В первый раз он приехал к нам в дом по приглашению отца. Не знаю, что у них были за дела, краем уха слышала от матери, что отец подарил графу в знак уважения лучшие ткани, привезённые с Востока. Позже я узнала, уже от служанок, что из белого шёлка сшили платье для третьей жены графа. Его надели на несчастную, провожая её в последний путь. Лихорадка в тот год свирепствовала сильнее обычного.

Тогда граф окинул меня придирчивым взглядом, спросил, как меня зовут, и удовлетворённо хмыкнул.

Во второй раз он посетил нас спустя два месяца. Его светлость пригласили на обед:

— Это правда, что ваша дочь, мадам, совершенно здорова? — спросил он резким тоном, прервав заверения отца в преданности, чем вызвал у последнего благоговейный поклон.

— Конечно, ваша светлость. Софи почти ничем не болела в детстве, слава Троединому!

Уже тогда во мне зародилась неприязнь к этому высокому господину в парадном платье, но быстро забылась, когда в третий раз он принёс мне в подарок великолепный белоснежный альбом с настоящими акварельными рисунками самых разных цветов. На другом листе, если перевернуть рисунок, оставалось место для записей.

Я попросила его начать альбом и написать мне что-нибудь на память. Он посмотрел на меня с любопытством орлана, взирающего на куропатку, и черканул:

«Пусть мечты сбудутся. Мои и ваши»

— А подпись? — улыбнулась я, прочитав столь целомудренное послание.

— А подпись я поставлю позже. На вас.

Видя моё смущение, он откланялся и поцеловал мне руку. Мне казалось, что как только его губы коснутся моей руки, я испытаю неприязнь, но её не было. Ничего я не почувствовала.

Даже когда на следующий день отец объявил, что я отныне невеста графа Моран и, когда мой жених получит разрешение от епископа по сокращению траура по прежней жене, мы обвенчаемся. Я сделаюсь графиней и вытащу семью из нужды, открою им двери в достаток.

Таковы были планы.

— Мама, почему граф выбрал меня? — спросила я тем же вечером перед отходом ко сну.

— Разве ты не красавица?

Мама подвела меня к зеркалу, и я пристально всмотрелась в отражение. Оно говорило, что причина не только во внешней привлекательности. Я была миловидна, юна, свежа, имела роскошную чёрную гриву, волнами ниспадающую до середины спины, и вместе с тем ничем не выделялась среди сотни других красавиц королевства.

— Твои предки были выходцами из Южной империи, имели дворянский титул, — напомнила мама, гордящаяся сим фактом. Она умалчивала, что дворянство предки потеряли из-за измены короне. — Имей достоинство, ты не какая-то простушка, которую из жалости подобрали на дороге.