Ознаменованием того, что я при падении с лошади не свернула шею, стала резкая боль в голове и во всём теле. Разомкнуть отяжелевшие веки не было сил. Но даже в полубессознательном состоянии я чувствовала прикосновение прохладной мокрой ткани к своему лбу.
Сделала неловкую попытку приподняться с земли, но некто чуть надавил мне на плечи, заставив лежать в том положении, в котором я пребывала изначально.
— Спокойно лежи, — узнала я голос Оливье, слышащийся, словно сквозь вату; такой родной, глубокого и тёплого тембра — сейчас в нём сквозит лишь еле сдерживаемая ярость, с трудом поддающаяся его контролю.
— Оливье, — прозвучал тускло мой хриплый неуверенный голос, дрожа и срываясь, — я… я не… в-виновата… прошу, выслушай, я всё тебе объясню! — вскричала я в отчаянии, вцепившись в его руку, как хватается утопающий за единственную соломинку, всё же лелея слабую надежду спастись, когда, казалось бы, всё уже кончено.
— Что ты мне объяснишь, лгунья?! — Резко отпихнув мои дрожащие руки, Оливье продолжил протирать холодным платком, смоченным в пруду, моё пылающее от жгучего стыда и горечи лицо. — Как изворачивалась, врала на каждом шагу? — проскользнули нотки скорби в его гневном срывающемся на фальцет голосе. — Расскажешь, как ты обесчестила не только меня, но и весь мой род, смешав с грязью моё имя и любовь к тебе?
— Оливье, родной мой, — попыталась я сказать хоть что-то в свою защиту, но он оборвал меня:
— Замолчи! — его руки, бесцеремонно схватив за плечи, приподняли меня и прислонили к растущему рядом с прудом вековому дубу. — Лучше меня не зли…
Всхлипнув, я обхватила руками колени и уткнулась в них лицом, чтобы муж не видел моих слёз, будто обжигающих глаза, стекающих ручьями по щекам.
— На, выпей, — приподняв за подбородок моё лицо, он подал мне флягу, из которой я сделала пару глотков вина. Стало немного лучше.
— Спасибо, — прошептала я, не решаясь взглянуть в лицо своему супругу, и хоть лица его я не видела, пронзительный и тяжёлый гневный взгляд на себе ощущала. И некуда деться от этого взгляда, казалось, способного прожечь во мне дыру.
— Хорошо, что эту лилию на твоём плече никто из гостей не видел, — процедил он зло сквозь зубы, снимая с себя плащ и набросив его на мои дрожащие плечи. Успев замёрзнуть далеко не от холода, я тут же закуталась в плащ Оливье, хранивший его тепло с лёгким запахом духов и его кожи. — Сейчас мы вернёмся к гостям, и ты сама им скажешь, что после падения с лошади очень плохо себя чувствуешь.
— Да, Оливье, — отозвалась я с грустной покорностью, — как скажешь… прошу, позволь мне объяснить…
— Дома мне всё объяснишь! — перебил Оливье, подняв меня с земли и поставив на ноги, держа за локти и не давая осесть на землю, к которой всё сильнее придавливал меня незримый гнетущий и тяжкий груз. — Я доверял тебе, — говорил муж, как в каком-то полузабытьи, ведя меня домой, держа под локоть, — считал тебя искренней, непорочной, неспособной на притворство… Меньше всего я ожидал удара ножом в спину от своей жены, которой доверял и которую… неважно, всё равно ты утопила во лжи то светлое, что было…
Не найдя, что сказать мужу, я подавленно молчала весь тот отрезок времени, который занял наш путь домой. Не проронил ни одного слова и Оливье, только его молчание было скорее тяжёлым, скрывающим гнев, объявший молодого мужчину.
Мне чудился исходящий от супруга запах раскалённого металла, его рука не отпускала моего локтя.
Я не решалась поднять головы и посмотреть мужу в глаза, всю дорогу разглядывая носки своих туфель. Безысходная тоска и горькое отчаяние, усугубляемые чувством вины перед ним, и вместе с умирающей надеждой, разъедали мне душу и сердце.
#6654 в Фанфик
#1812 в Фанфики по книгам
#32527 в Проза
#1562 в Исторический роман
Отредактировано: 15.04.2017