Сегодня я Лола

Глава 26

Щелк! Щелк-щелк-щелк! Щелк!

Я открыла глаза и села. Прямо перед диваном, где я спала, возвышался штатив с фотоаппаратом, а за ним фотограф, который видимо, настраивал кадр и делал пробные снимки. Он включил вспышку и она ослепила меня. Я закрыла лицо руками:

– Кто вы такой? Что вы здесь делаете?

– У нас все готово, пожалуйста, садитесь, мы приступим к макияжу, – молодая девушка говорила откуда-то из-за вспышки.

– Кто вы такие? – я встала и мой тон уже не был дружелюбным. Только сейчас глаза отошли от вспышки и я увидела в номере целую группу людей. Фотограф, ассистент фотографа, девушка, по видимому – визажист, и еще одна женщина в стильном деловом костюме стояла у окна и писала кому-то сообщение.

– В смысле «кто мы такие»? – женщина, писавшая смску, оторвала от смартфона пронзительные голубые глаза с идеальным макияжем, – я Кира Меркулова – редактор отдела светской хроники журнала «Дорого», у нас с вами фотосессия для обложки.

– Как для обложки? Это господин Тамаев вам приказал?

– Какой Тамаев? О чем вы? Мы сами с вами вчера обо всем договорились на благотворительном вечере.

– На каком вечере? Это какая-то ошибка.

– Вы что? Не помните?  Вчера наш редактор познакомилась с вами и вы договорились о фотосессии здесь, в вашем люксе. Вас утвердили на обложку.

– Ничего не понимаю, – я нервно терла лоб, пытаясь осознать какой сегодня день. Какая обложка? О чем она вообще говорит, – Какое сегодня число?

– Пятое декабря.

В приглашении Тамаева было указано четвертое. Вчера. В день, когда я вызывала врача и спала на диване рядом с Лолой.

– Нет. Стойте. Я не помню никакого редактора и разговора. Сейчас мы ничего снимать не будем.

– Как не будем? – фотограф и глава светской хроники вскрикнули в один голос.

– Я сказала – не будем. Все. Уходите.

– Вы хоть понимаете, что вы срываете номер? – она не унималась, а визажист послушно начала складывать кисточки обратно в свой чемоданчик.

– Меня это не волнует. Уходите! Все уходите из моего номера, – я кричала на них, сама не зная почему, но мне ужасно хотелось, чтобы они исчезли.

Кира Меркулова молча прошла мимо меня к выходу, показав жестом всем удалиться:

– Чертова богема! Пьют как лошади, потом все забывают с попойки.

Оставшись одна, я прошла из комнаты в комнату в поисках Лолы или доказательств того, что я вчера пила, но никого и ничего не обнаружила.

Платье от Валентино лежало на кровати, было видно, что его надевали – подол немного испачкался.  Значит, его не просто надевали, а выходили в нем на улицу. Я позвонила на ресепш:

– Скажите, вчера вечером я куда-нибудь выходила из номера?

– Да, конечно. Вы брали наш транспорт туда и обратно.

– А куда я ездила?

– Минуточку. Вы выезжали в ресторан Баккара на Никольской. С вами все в порядке? Вам нужна помощь?

– Нет, нет… Спасибо, все хорошо. Просто забыла название того места. Благодарю.

Провалы в памяти? Что все это значит? Как я могла уснуть, потом проснуться, собраться, съездить на сборище богачей, пообщаться там с кучей людей и не помнить абсолютно ничего.

Зазвонил телефон:

– Госпожа Аверина, – это был Тамаев, – я был рад видеть вас вчера. Жаль, что мы не успели толком пообщаться. Вы выглядели прекрасно. Рад, что вам стало лучше и вы все-таки приехали. Своим присутствием  вы произвели фурор.

И он положил трубку, не дав мне возможности его поблагодарить. Надеюсь, под словом «фурор» он не имел ничего сумасшедшего.

Я только что поняла, что даже не знаю который сейчас час. В комнате было темно и светильники уже включились автоматически. За окном белым саваном лежал снег, а тучи были настолько низкими и тяжелыми, что казалось, будто их можно потрогать, если залезть на крышу.

Впервые за долгое время мне стало страшно. Что со мной? Я сошла с ума? Что я вчера делала и почему ничего не помню? К сожалению, ответов не было. Одинокие фонари молча заглядывали в окна.

Внезапно жутко разболелась голова. Череп будто сдавливало тисками. Было больно настолько, что пришлось стиснуть зубы, чтобы перетерпеть приступ. При этом я металась по номеру в надежде вспомнить свои вчерашние действия. Мы сидели на диване с Лолой… Лола! Куда она запропастилась? Я начала звонить ей, но ее телефон подал звук из спальни. Черт! Она куда-то ушла и забыла его здесь. Когда же она вернется?

Я снова позвонила на ресепшен, чтобы узнать, не оставила ли Лола для меня сообщения, но портье с нескрываемым недоумением ответила, что мой номер никто не покидал кроме съёмочной группы редакции.

От этого еще сильнее стало не по себе. Головная боль по-прежнему не стихала и захотелось прилечь. Но теперь я боялась и этого, вдруг я усну и снова натворю что-нибудь. Полная безысходность. Не у кого расспросить, не с кем посоветоваться. Память молчит. Я решила позвонить доктору, который осматривал меня вчера. Как только я взяла телефон, в дверь постучали.

– Добрый вечер, – это была портье. Она улыбалась, но глаза явно выдавали тревогу, – Я решила принести вам свежую прессу и заодно узнать как вы. Все ли вам нравится у нас? Может быть есть какие-то жалобы?

Она протянула мне несколько новых газет, от которых еще пахло свежей типографской краской, а сама огладывала номер и меня.

– О… Спасибо. Да, да. Мне все нравится. Все хорошо, – уверена, что моя улыбка выглядела еще фальшивее, чем ее.

– Может вам нужны дополнительные услуги горничной? – девушка не оставила без внимания разбросанные вещи.