Секунды моей Вечности

Глава 1

Все прошлое уйдет на небеса

И уходя, оно нас вновь разбудит.

Пока мы спали, мир сгорел дотла

И этого он нам навеки не забудет.

Глава 1

Сто двадцать секунд.

Столько я стою под душем. Вода стекает по моим волосам и исхудавшему телу прямо на пол, где исчезает за сеткой водостока. Холодная как лед, как снег, к которому прикасаешься зимой без перчаток. Постукивание капель создает особый ритм внутри меня. Я стараюсь приблизиться к нему, ощутить его волны, стать невесомой. Мысли встают на свои места, хаос исчезает, давая пробудиться новому, еще не изведанному ранее, чувству.

Мне известно, что прошло семьдесят два часа, после пробуждения. Все это время никто не спешил рассказать о том, где я. Никто не желал развеять туман, повисший глубоко в душе. Я медленно сходила с ума, умирала от неведения, пытаясь придумать сотни… тысячи причин, миллионы оправданий. Вопросы застревали на кончике языка, потому что их некому было задать. Все молчали как рыбы в воде, уплывая от меня, будто я страшная акула, способная проглотить живьем. Мне казалось, что я дикое животное, запертое в клетке. Животное, от которого не знают, чего ожидать.

Но сегодня утром все изменилось.

Они перестали играть в молчанку, перестали игнорировать. Пока я стою под струями холодной воды, отсчитывая секунды, там, в моей персональной клетке, сидит человек, который отведет меня в место, где все непонятное станет ясным. Где вопросы превратятся в ключи, открывающие замки́ ответов. Где я перестану быть одним большим вопросом, превратившись, хотя бы, в многоточие.

Сто восемьдесят секунд.

Выключаю душ. Мне требуется немного времени, чтобы отключить подачу воды. У него нет ни рычажка, ни вентиля, нет ничего похожего на мою старую жизнь. Есть только большая кнопка. Я нажимаю ее, и мир взрывается, окрашиваясь ярко-алым цветом. Шум воды прекращается, уступая место тишине, так знакомой за все время моего одиночества. Беру полотенце, висящее на перекладине рядом, вытираюсь насухо и вешаю его обратно.

Это не моя вещь, она мне не принадлежит.

Надеваю огромную, безразмерную, хлопчатобумажную черную футболку и такие же безразмерные штаны, цвета хаки, подворачивая их на поясе, чтобы не спали. Одежда тоже не моя, судя по ее габаритам, она на взрослого мужчину. От мысли, что меня мог переодевать незнакомый мне человек, да еще и другого пола, становится некомфортно. Что еще они могли сделать со мной, пока я медленно приходила в себя? Опять я задаюсь вопросами, ответа на которые вряд ли получу. За последние несколько дней — это стало, своеобразным, увлечением, как, например, собирание редких фарфоровых кукол моей бабушкой. В ее коллекции насчитывалось около десятка. Все стояли или сидели на полках, смотря на тебя безжизненными глазами, пронзая пустым и холодным взглядом мертвеца.

«Мы будем жить вечно, в отличие от вас».

Если бы куклы умели говорить, они сказали бы что-то в этом духе. Смеясь, с высоты своих полок, над человеческой цивилизацией, идущей к своей гибели.

Яркий свет флуоресцентных ламп ослепляет на несколько секунд, когда открываю дверь душевой. Рыжеволосая девушка, ожидающая меня все это время, сидит на краю кровати и, что-то увлеченно печатает на планшете. Щелчок закрывшейся двери, заставляет ее отвлечься от своего занятия. Ее изумрудные глаза смотрят, пытаясь понять, кто же я на самом деле. Одежда на ней чуть великовата, но ненамного. На джинсах видны небольшие дыры и прожиги, белая кофта, с черными рукавами и незнакомой мне эмблемой, запачкана, в некоторых местах, серой краской.

— Тебе нужно поесть, — говорит она спокойным голосом. Мой взгляд падает на прикроватный столик, где стоит поднос с завтраком. Тарелка с кашей, ломтик хлеба и стакан воды. До этого я не осмеливалась пробовать еду, выпивая только воду, которая на вкус напоминала болото. Девушка видит, что я колеблюсь, наверно, знает, что поднос всегда уносят почти не тронутым, от чего ее взгляд немного меняется. — У меня приказ — запихнуть в тебя еду силой, в случае, если ты не станешь есть, — уголки губ искривляются в улыбке, — Я, конечно, не хочу этого делать, но поверь, сил у меня хватит.

Слово «приказ», вызывает во мне не приятные чувства. Оно короткое, твердое, остроконечное… как пуля, пронзающее тело. Нажимая на курок, люди показывают свою важность, свою власть над другими. В их головах только одна мысль: «Пока я владею таким оружием как «приказ», все будут бояться. Никто не осмелится перечить, ведь каждый знает — одно слово, и он исчезнете из этого мира раз и навсегда».

Я съеживаюсь, то ли от холода после душа, то ли от странной атмосферы, повисшей в этой комнате. Но, тем не менее, не спешу набрасываться на еду. Мне кажется, что это какая-то игра и, если опустошу поднос, то проиграю.  Короткий гудок доносится из планшета, девушка встает с кровати, тыкает пару раз по нему пальцами, а потом снова смотрит на меня.

— Так, завтрак откладывается, — кладет планшет подмышку, — Джерман тебя уже ждет, так что пошли.