Секунды моей Вечности

Глава 4

Глава 4

Я просыпаюсь с невероятной легкостью во всем теле. Ощущаю, как сила течет по моим венам, проходя от кончиков пальцев ног, до самого верха. Такой отдохнувшей никогда себя не чувствовала. Кажется, что я парю над кроватью и вот-вот, как птица, взмахну крыльями и улечу далеко-далеко, где меня будет ждать свобода.

Только я не птица, а из этой клетки нет выхода. По-моему, нужно перестать называть это место клеткой. Меня не заперли, не приковали наручниками к трубе и не измываются сутками напролет. Решеток на окнах нет, как и самих окон. Это трудно назвать клеткой. Но пока, с языка, срывается именно эта метафора.

Перед моими глазами потолок, разлинованный на небольшие ровные плитки. Каждая плитка похожа на другую.  Их невозможно различить, даже если очень постараться. Я считаю их, уделяя каждой по паре секунд. Раз, плитка. Два, плитка. Три, плитка. Всего двадцать две. Они находятся здесь так давно, что уже не помнят, кто поместил их сюда. Вместе они создают единство, которое не разрушить ни при каких условиях.

Я начинаю думать об Убежище. Люди в нем тоже, своего рода, плитки и каждая едина с другой. Вместе они образуют этот комплекс, служащий защитой и опорой в такое нелегкое время. Найдется у них место для еще одной плитки? Так неожиданно свалившейся им на голову, создавшую кучу проблем. Или ей стоит поискать другой потолок, более широкий, где для нее хватит места?

Закрываю глаза, представляя мир находящийся там, наверху. Мне он предстает в своем великолепии. Огромные офисные здания, яркие вывески реклам и хорошо постриженные лужайки напротив уютных домиков. Кофе по утрам, способный разбудить, и поджаренные тосты на завтрак, школьные автобусы и люди, может не совсем счастливые, но, по крайней мере, убежденные в своем завтра.  Я никогда не смогу нарисовать у себя в голове картину, изменившегося, за пять десятков лет, мира. Кадры, показанные Джерманом, ничего не сказали, кроме тирании и жестокости правительства. Но и этого было достаточно, чтобы меня охватил ужас, заставив задуматься о том, где все повернуло не туда? Ведь тогда все было нормально. Люди не бунтовали, правительство не угнетало народ. Как человечество дошло до той точки, где начало пожирать само себя?

Нужно подняться, скоро должна прийти Анджела. На часах, находящихся над дверью, ровно восемь, надеюсь, что утра. Откидываю одеяло, оно стало еще больше мятым, чем, когда я увидела его впервые. В помещении прохладно и пахнет сыростью. Капельницы нет, а место, куда была воткнута игла, заклеено пластырем. Я уснула еще до момента, когда ко мне должен был прийти загадочный доктор Гросс, который, я поняла, не очень любит людей или, когда они трогают его вещи. Я все еще в черной безразмерной футболке и штанах цвета хаки. Они уже стали мне родными и расставаться с ними я не хочу, но от одежды своего размера точно бы не отказалась.

— Ты очень красивая, — детский голосок появляется из пустоты, заполняя комнату.

Я вздрагиваю и быстро перехожу в сидячее положение. Мой взор направлен на противоположную стену. На соседней кровати, прямо напротив, сидит маленький мальчик. Его большие голубые глаза внимательно, с интересом, осматривают меня. Темно-русые волосы разлохматились, словно он спал или кто-то взъерошил ему их. Мальчику на вид лет семь-восемь. Почему он бродит один? Ребенок, не делает ни каких движений, и я думаю, не чудится ли мне это? Мальчик, правда, настоящий, это не иллюзия, проецируемая мозгом? Кто знает, что за раствор был в бутылке, поставленной в капельницу.

Он двигается ближе к краю и говорит:

— А почему ты ничего не ешь?

Оказывается, на прикроватном столике стоит поднос с едой. Они здесь появляются какими-то магическими образом. Может в стене есть специальная дырка, для доставки пищи? Я осматриваю пустое, серое помещение. Дырок, конечно, никаких нет. Стена идеально ровная, без единого изъяна. Снова обращаю внимание на мальчика, он уже слез с кровати и жмется около нее, не решаясь подойти.

Может он боится?

Может, стесняется?

Может я просто сплю и мне это сниться?

Как он вообще оказался тут? Откуда взял пластину, с помощью которой здесь открываются двери? Что-то подсказывает — у детей ее нет, а значит либо он украл, либо его кто-то впустил. Но кто, в здравом уме, станет впускать ребенка в комнату, к человеку которого никто не знает?

Я подношу руки к волосам, убрав их со своего лица, но локоны все равно падают назад. Сейчас бы все отдала за заколку для волос.

Мальчик ждет моего ответа, но я не спешу. Нужно что-то сказать ему: узнать, как его зовут, где его родители и зачем он пришел сюда. В конце концов, пора бы начать говорить, а не сидеть и пялиться, словно он диковинная зверушка.

— Я не голодна, — отвечаю ему, а сама наклоняюсь, чтобы поискать обувь.

— А я слышал, что ты вообще ничего не ешь, и из-за этого рухнула в столовой.

Неужели слухи о том, что я упала в обморок, уже разнесли по всему Убежищу?

— Кто тебе такое сказал? — интересуюсь, обувая кеды, любезно предоставленные Сашей.

— Мама, она работает там… Ну, она не сама мне казала, я слышал.

Смелый мальчик. Мы с ним еще даже не познакомились, а он признался, что подслушал разговор взрослых. Он мне уже нравится.