Семейная идлиллия

Семейная идлиллия

По тяжким регистрам
Ударит шиза:
Откажет штурвал,
полетят тормоза;
А ты не смущайся,
а ты не дрожи -
Удары судьбы, не сгибаясь, держи!

Ольга Горпенко

Сергей рос без отца, но тех, кто на разных отрезках времени требовал называть себя отцами, был явный переизбыток.
Мама то и дело влюблялась, каждый раз навсегда, и без памяти. В доме с определённой периодичностью появлялся очередной «папа».
Надолго, к счастью, никто не задерживался, серьёзными воспитательными мерами его не особенно обременяли.

Мама его, Ангелина Павловна, женщина мягкая, мечтательная, сама никогда сына не обижала. Всё, что она считала основным и обязательным, Сергей неукоснительно исполнял.

Учился сын исключительно на четверки, три раза в день чистил ботинки, перед школой тщательно отглаживал брюки и рубашку, много и усердно читал. В основном по списку, составленному мамой, но когда её не было дома, читал то, что казалось ему по-настоящему интересным.
Ещё Сергей по расписанию ел. Правда, этот ритуал исполнял своеобразно: накладывал в тарелку с васильковыми ободками суп, разогревал его до кипения... и с нескрываемым наслаждением выливал в унитаз.

Затем точно так же поступал со вторым блюдом. Всё это проделывал медленно, со вкусом, внимательно рассматривал результат, следя за тем, чтобы тарелки были испачканы натурально, с подчёркнутой небрежностью, а на стенках унитаза не осталось следов.
Отправку еды в канализацию, и создание реалистичного натюрморта, свидетельствующего о том, что миссия выполнена, маскировал как истинный художник, с небывалым вдохновением.

В раковине посуда была расставлена предельно реалистично. Для имитации подлинности Сергей доставал из спичечного коробка дохлую муху, и приклеивал её к пятну жира на дне тарелки.
Заканчивалась трапеза поеданием шоколада, который он медленно клал в рот по одному кубику, и закрыв глаза, с наслаждением ждал, пока тот растает сам.
Малоежкой он был с раннего детства. Мама рассказывала, что маленький Серёжка всегда, если приглашали за стол, говорил, – я сытый, я завтла ел.
Сыт он был всегда. Отчего так выходило, не понимал, даже никогда не задумывался. Еда для него представлялась чем-то второстепенным, не обязательным.
Однажды, когда Сергей лежал в больнице, мама принесла целую сумку фруктов и сладостей, положила в прикроватную тумбочку и строго наказала съесть всё, до последней крошки, чтобы набраться сил, и быстрее выздороветь.
Мальчик застенчиво кивнул, соглашаясь, как же иначе? Через несколько дней, Ангелина Павловна пришла его проведать, – какой ты молодец, всё съел, вкусно было?
– Не знаю, мам. Мне либята, одни шкугочки оставили. Только они совсем не вкусные были.
Больше всего мальчик любил оловянных солдатиков, которые были аккуратно сложены в большой кожаный чемодан, в котором происходили смотры, баталии, и показательные наказания провинившихся воинов.

После окончания игры все участники сражения аккуратно укладывались обратно. Сцена вместе с актёрами задвигалась под кровать.

Мама была помешана на чистоте и порядке.
Когда из дома уходил очередной папа, она мечтала о любви с тряпкой в руках, которую держала в ярко-жёлтых резиновых перчатках, поскольку страдала от аллергической экземы, которая воспалялась каждый раз, когда она разочаровывалась в очередном мужчине, не сумевшим воплотить в жизнь её мечты.

Необходимость в обязательном порядке производить влажную приборку была обусловлена тем, чтобы последний муж забыл дорогу в их дом.
Отчего-то все мужчины, в которых мама влюблялась, оказывались в итоге обманщиками. Как так получалось, она не понимала, но каждого следующего она начинала баловать с первого дня, позволяя ему всё, что угодно.
Иногда она плакала. Тихо-тихо. От излишней впечатлительности.

Ангелина Павловна умела представить, даже занимаясь рутинной работой, любую романтическую сцену в мельчайших деталях. Ей предельно реалистично грезился очередной романтический герой. Наверно эта способность перешла от неё к сыну по наследству.

Не могла мама поверить, что судьба обходит её стороной по причине излишней доверчивости и крайней наивности.

Эмоциональные любовные переживания она привязывала к собственным ощущениям, которые, как правило, были плодом и следствием изобретательных фантазий в воспалённом излишней чувствительностью воображении.
Мама не только сама возбуждалась созданием сказочных сцен, но и сына учила с азартом мечтать и фантазировать, старалась развить его творческое воображение.

Часто они вдвоём сидели где-нибудь на берегу озера, смотрели на облака и прибрежную траву, представляя вместо бесформенных пятен замысловатые фигуры, которые не просто были, а совершали определённые действия: разговаривали, ходили в гости, ссорились, шутили, смеялись, совершали добрые дела и нелепые поступки.

Им нравилась эта игра, как и совместные прогулки.
Мама для Серёжи была смыслом жизни, единственным другом. Он её боготворил.
Очередной мамин кавалер объявлялся вскоре после разлуки с разочаровавшим её кавалером. Выглядели её сожители приблизительно одинаково: отвислый животик, остатки жидких волосёнок, бегающие глазки.

Их недостатки, бросающиеся в глаза сыну, она почему-то не замечала.

Мужчины вели себя в доме уверенно, приносили и уютно обустраивали кроме себя ворох не очень приятных привычек, отказываться от которых категорически не желали.

Какое-то время маму устраивало их поведение.

Она приспосабливалась к их образу жизни, терпела. Без мужчины в доме никак нельзя, считала она. Да и сыну отец нужен, не дай бог без мужского воспитания маменькиным сынком вырастет.

Сама баловала Серёженьку невероятно, не задумываясь, что мужчину нужно готовить к жизни в реальных условиях, что потакая капризам и пагубным привычкам, оказывает ребёнку плохую услугу.
Женихи, погостив некоторое время, насладившись пышным, весьма чувствительным и нежным маминым телом, задерживались не долго. Видно тем или иным образом улаживали личные интимные проблемы, и сваливали с бесплатной жилплощади, оставляя после себя лишь скудные пожитки, которые, по причине негодности, лень было забирать.
На приходящих и исчезающих мужчин она уже устала обижаться.