Семнадцать дней до весны

1

Стив думает, что происходящее слишком похоже на абсурдный, нелепый ночной кошмар, не столько страшный, сколько неясный, смутный, отнимающий все надежды на удачный финал. Щ.И.Т. разваливается, как карточный домик. Агентов «Гидры», затесавшихся в его лоно, расстреливают десятками в собственных же постелях, Капитан Америка проходит бесконечные тесты на проверку личности и убеждений, прежде чем допускается до разговора с Ником. Доверять кому бы то ни было строго запрещено.

Поэтому, когда выловленного из воды после падения геликарриера Зимнего Солдата дают ему под патронаж, первое, что хочется сделать  Роджерсу - взывать от обиды: лимит его доверия исчерпался полностью несколько дней назад, когда каждый из тех, с кем он проходил миссии и задания, всадил ему либо пулю в живот, либо нож в спину, а чертов патронаж на деле лишь прикрытие для налаживания между ним и ходячей машиной для убийств хороших отношений, чтобы в будущем они могли составить идеальную боевую двойку на благо новообразованного Щ.И.Т.а., и Роджерс не настолько наивен, чтобы этого не  понимать.

Выскобленные дочиста мозги Солдата воспримут любую информацию, так кому еще, как не Капитану, браться за вбивание нужных идеалов в голову своему солдату? Но как человек без прошлого и имени, кидающийся на стены камеры, в которой его заперли, может стать ему напарником, если теперь Капитан и сам готов провернуть нож под ребром каждого, кто приблизится хоть на метр?

Чертов Фьюри.

***

Первое знакомство с Зимним Солдатом проходит… никак. Безымянный наемник сидит, скованный по руками и ногам, что совсем не способствует созданию дружеской атмосферы, и молча смотрит в одну точку. На Стива не то что старается не смотреть – кажется, и в самом деле не замечает его присутствия. Даже когда Капитан входит, и захлопнувшаяся за ним дверь лязгает слишком громко, Солдат не дергается, не поворачивается, никак не выдает, что в курсе, что в помещении, кроме него, кто-то есть.

Но Роджерса такое приветствие не напрягает и даже не волнует. Еще какой-то месяц назад он готов был выстилаться красный ковром под ноги каждому, кто собирается ступить на пусть исправления, теперь же его максимум – молчание и ожидание, когда мужчина, дырявящий противоположную стену взглядом, наконец обратит внимание на факт его присутствия. Деликатное молчание, чтобы не сорваться на допрос вместо беседы. Спокойное ожидание, чтобы не схватить ублюдка, порешившего около двадцати лучших агентов Щ.И.Т.а, за длинные патлы и не разбить ему лицо об стол.

Полчаса проходят незаметно, потому что собственные мысли кажутся обоим куда более захватывающими, чем находящийся рядом человек. Стив, если честно, даже не уверен, есть ли у Солдата мысли, да и факт того, что он человек, тоже довольно спорный. Ведь мясо, кости и кровь в венах не делают тебя человеком. Череп тоже обладал всем этим, только вот от человека в нем не было ничего.

Единственное, что Капитану хочется знать - били ли Солдата бойцы Щ.И.Т.а, чтобы тот вел себя спокойно. Но вместо вопросов он лишь оглядывает Зимнего на предмет ссадин и синяков и, черт возьми, находит несколько сразу же. А затем замечает вывернутую к херам бионику, скореженные пластины которой настолько загнуты между собой, что о работоспособности руки, о смертоносности которой ходят легенды, можно даже не волноваться. Охраняющие Солдата агенты обезопасили себя лучше не придумаешь.

Стив думает, что руку нужно попросту снять – она не опасна, но самому наемнику, пожалуй, может доставлять неудобства. А когда спустя сутки его просьбу все-таки выполняют, оказывается, что Капитан ненароком спас Зимнего от заражения: вспоротая пластинами изнутри рука - остатки того, что ею когда-то было - гноилась под слоем железа. И в голове Капитана возникает второй вопрос, который ему хочется задать, но на который он так и не решается: «Ты терпел, потому что тебе все равно, или потому, что мечтал поскорее сдохнуть?»