Сердца Четверых

Глава 55 ПОИСК ВЫХОДА

Игнат  ничего не спрашивал, но чтобы  в салоне не воцарилась гробовая тишина, гнетущая душу, рассказывал, что случилось в доме Красовских, пока она, Василиса, была  в Киеве.  Оказывается, за это время случилось очень даже много интересных событий: Владимир Петрович рассчитал  проворовавшуюся бригаду строителей и теперь ищет другую, как  Гуля кормила всех мясным рагу  со специями, и у всех потом была дикая изжога, как через  забор перелез  какой-то парень, желая сорвать розы, и еле ноги унес от  Тарзана.   Лиса слушала, иногда улыбалась, но все это время думала о своем.  Впервые она жалела, что  вышла замуж. Самой себе она могла признаться, что с помощью замужества хотела убежать от  запретных чувств, стремилась создать барьер, который бы препятствовал  ее движению в направлении мечты. И что теперь? Глухая стена?

- Что-то серьезное? – спросила Елизавета Григорьевна Василису, встречая  приехавшую приемную дочь у входа в дом.

-  Небольшая размолвка. Можно, я немного  здесь побуду? До сентября?

- Ты такое спрашиваешь, конечно, можно.  Это всегда будет твой второй дом, в который можно вернуться  в любое время суток. Поссорились –помиритесь, чувствуешь себя как?

- Если вы о ребенке, то все нормально.  А Гуля еще не спит? – Василиса хотела с кем-то поговорить.  Ей казалось, что ее сейчас способна понять только Гюльчатай.
- Не спит. Тебя ждет, - догадалась  Елизавета Григорьевна. – Только долго не засиживайтесь. Тебе нужно высыпаться.

Гуля  с пониманием проглотила рассказ Василисы о том, как Лешка обвинил ее в любезничании с Егором и не спешила комментировать услышанное. В душе Гуля сочувствовала Алексею, потому что знала боль безответной любви не понаслышке.
- Вот скажи мне, Ванька тоже тебя упрекал в том, что тебе Егор в свое время нравился? – спросила Василиса.

- Нет. Ванька слишком уверен в своей неотразимости, чтобы к кому-то ревновать.  Да и я поняла в  какой- то момент, что Егор мне просто нравился,  потому что красивый, потому, что всем нравился, собаку тогда прогнал, защитил. Егор хороший человек. Но очень сложный. Бывает, смотрит, молчит, изучает, прежде, чем что-то скажет. Ванька – простой. Что думает, то и говорит. Мы как-то ехали в метро, ко мне подошел знакомиться парень, я так испугалась, что Ванька подерется. Ему ж кулаки применить – раз плюнуть. А он улыбнулся и говорит  пристававшему: «Что, нравится? Классная. Только меня любит. Ты в пролете, пацан. Сочувствую.» Сгреб меня своими большущими ручищами  и сильно поцеловал.

- Да, Ванька очень простой. Я за ним соскучилась, а как тебе, вообще не представляю. Бедненький, там в этой муштре отшлифуют его, - жалела Ваньку Василиса.

- Лиса, я вот думаю, ты не слишком вспылила, уехала? Может, стоило сесть, поговорить? Тебе сейчас нельзя одной остаться, - Гюльчатай печально смотрела на подругу. – Хотя, я думаю, Алексей тебя не оставит. И Светлана Валерьевна ему это не позволит.  Он ведь твой муж.

- Гуля, я сейчас скажу что-то,  может быть, нехорошее, но я жалею, что вообще вышла замуж. Не потому, что за Лешку, просто потому что вышла. Думала, это решит проблемы, но их стало еще больше. Если бы сейчас – уже бы не выходила. Я его не люблю. Просто нравится, интересный человек. Думала, привыкну. Но время идет, а  я отстраняюсь, не приближаюсь, понимаешь, а все дальше и дальше?

- Так сколько того времени прошло?   Немного ведь. Знаешь, это мне повезло, что вышла замуж за любимого, а  маме моей и бабушке родители мужей сватали. Никто не требовал страсти, просто уважения. Есть такая пословица восточная «На Востоке часто не любовь создает семью, а наоборот». Как у славян «стерпится – слюбится». Вот и приспосабливаются к образу жизни друг дружки, привыкают. Бабушка ничего мне   не рассказывала о  том, как к деду привыкала, просто от мамы знаю, что дважды убегала от деда, тот ее ловил и возвращал. Бил, было дело. Маму папа не бил, но  у него в характере есть такая черта. Как бы тебе  объяснить правильно. Он словами обижает. Мне всегда было жалко маму, потому что  папа  ее часто оскорблял. А она  уйдет в комнату, тихонько выплачется, вытрет слезы и, улыбаясь, вернется. Мне всегда говорила, что время – лучший помощник. И всегда в пример приводила  новые сапожки.

- При чем здесь сапожки? – недоумевала Василиса. Ей понятна была логика Гули, но в себе она такой покорности не ощущала, чтобы поплакать и забыть. Не тот характер.

- Ну как же, новые, только купленные, красивые, но жмут, неудобно. А если разносить, то привыкнешь, и других уже не надо, кажутся лучшими в мире, - доступно разжевала  народную мудрость Гуля.

- Понятно. Оставила бы я эти сапожки, хоть и нравятся, другой, они ей больше подходят, да  вот ребеночек… Он не виноват, что я сделала ошибку. И какой черт меня дернул выходить замуж?!! Встречались бы, ходили в музеи, на концерты, на выставки. А так права качает, видите ли, он муж. И что?  Да я скорее от него уйду, чем прекращу общаться с Егором, - бурчала  Василиса. – Он же мне как брат.

- Только в тебе он сестры не видит, к сожалению. И это заметно всем, - уточнила Гуля. – Ты не обижайся, я сейчас что-то дурное такое спрошу, можно? – Гуля вся скукожилась, словно боялась, что ее отругают.

- Спрашивай. Что еще такое дурное? Аж интересно, - Василиса пыталась вспомнить и никак не припоминала, чтобы Гуля когда-нибудь говорила что-то дурное.

- А чего ты за Лешку замуж вышла? А не за Егора. Наверняка ведь предлагал. Или нет?

- Предлагал. И не раз. Просто с ним есть такой барьер. Не представляла я его и себя в роли мужа и жены. Ну, ты поняла, - Гуля поняла, потому что согласно покивала головой.

- Значит, Лешку ты хоть чуть-чуть любишь, если смогла его на месте мужа представить, - дальше рылась в проблеме Гуля.

- Выходит, что да, - согласилась  Василиса. – В принципе, до сих пор все же было нормально. Только брак у нас какой-то  дружественно –партнерский. Вот он целует, а не екает…

- Видела я, с кем у тебя екает, - вздохнула Гуля. – А если это  узнает  Лешка? Они же дружат, кумовья. Ты не подумай, я не скажу. Но где гарантия, что Толик не поцелует тебя еще когда-нибудь? А ты возьмешь, да и не устоишь? Я, например, когда Ванька целует, полностью отключаюсь, и он знает, поэтому вытворяет, что хочет, - откровенно призналась Гуля.

-  Просто у тебя такой темперамент. Национальное плюс личное. Я не такая.  Не отключаюсь, всегда все под контролем.

- Так, давай спать ложиться. Завтра поговорим. Если твой муж не примчится и не утащит в свою столицу, - предложила Гуля. – Приедет. Или я плохо знаю Алексея.

- Вряд ли. Только если Светлана Валерьевна его вытолкает в шею. Я тоже его знаю, - впервые за время разговора подруги улыбнулись. Нехотя, но  Гуля ушла к себе, в гостевую комнату.

***
Еще завтрак был не закончен, а  на пороге появился  Лешка с виноватым лицом (многочасовая работа  матери) и большой охапкой роз (сам догадался). Василиса предложила сесть за стол и поесть, но Лешка отказался, сославшись на то, что в рот ничего с вечера не лезет. Тогда Василиса поставила цветы в вазу и увела мужа к речке, поговорить  и обсудить, что случилось и как с этим быть.

- Василиса, я знаю, что нет мне прощения, но ты же у меня мудрая и прекрасная. Прости, - Лешка был откровенен, это читалось в его усталых глазах, видимо, все же не спал эту ночь или  спал, но недолго.

- Леш, я хочу, чтобы у меня была семья, в которой двое безгранично доверяют друг другу. Мои родители так жили. Елизавета Григорьевна с Владимиром Петровичем так живут. И я так хочу.  Я ведь тебя ни в чем не упрекаю, хотя ты тоже женщинам нравишься. Я это замечаю, но  ты об этом не знаешь, - Василиса была готова к этому разговору, поэтому все фразы выстроила и аргументами запаслась.

- Я обещаю, что никогда больше не  упрекну, ничего не скажу, пусть хоть  кто там тебе в любви изъясняться будет, - так легко  обещал  Лешка. – Вот черт меня вчера попутал. Эта Женька… - Лешка проговорился и, когда по  вытаращенным глазам Василисы понял, что взболтнул лишнего,  решил  признаться, - Да, это она вас с Егором в том злосчастном кафе видела.

- Понятно, - Василиса про себя улыбнулась. – А это явный признак того, что она  к тебе интерес не потеряла. Вот ты бы смог с ней не общаться… вообще?

- В принципе, смог бы. Но иногда нужно.

- А с Анжеликой  смог бы прекратить любые встречи, разговоры?

- А при чем здесь Анжелика? Она мне сестра, двоюродная…

- Извини, но как ты с сестрой двоюродной  целовался еще будучи старшеклассником, мне твоя мама поведала, шутя правда.  Я тебе хоть слово сказала? Ради Бога, милые шалости взрослых детей, гормоны, еще что-то. Ты же, зная, что я беременна, затеваешь сознательно скандал. А мне волноваться нельзя. Ты сам говорил, что нужны только позитивные эмоции, чтобы ребенок сформировался в счастье и гармонии. Твои слова? – Василиса остановилась, повернулась к Лешке, и вопросительно посмотрела ему в глаза. Тот не стал ничего говорить, просто обнял и поцеловал.

- Я такой дурной, потому что боюсь тебя потерять. Я слишком сильно тебя люблю. Мне кажется, что ты всегда далеко, - признался Лешка.

- Тебе кажется. К тебе я ближе всего, поверь, это так. У меня  нет родителей, и семья Красовских  стала  мне очень дорога. Бог подарил мне этих людей, и я их люблю. Как родных. И тебе придется мириться с тем, что Толик, Егор и Ванька мне как родные братья. Но муж – ты. Ты не потеряешь меня, если не будешь отравлять нашу жизнь гадостью, которую тебе преподносят другие люди. Женька ведь добивалась этого, чтобы мы поссорились.

Разговор не только помирил Лису с Лешкой, но и дал понять последнему, что, несмотря на свой  юный возраст, жена у него рассудительна. А еще в меру своенравна. Сколько Лешка не просил вернуться в Киев, Василиса сказала, что до сентября останется в Кировске, так ей спокойней. Лешка решил тоже на пару дней остаться.

- Только не убегай от меня никогда больше, - одаривая  нежнейшими ласками уже вечером в постели, почти умолял Лешка.

- Я не от тебя убегала. От скандала, - опять удивила ответом Василиса. – Останься я, ты бы  разошелся в упреках, довел мать до  приема очередных таблеток. Без скорой вряд ли обошлось.

- Неужели я создаю такое у тебя впечатление? Скандалиста? – интересовался Лешка.

- Вообще-то тебя легко накрутить. Вроде добрый, а потом глаза горят, волосы дыбом. Когда ты злой, ты некрасивый, - обнимая  Лешку, слегка дразнила Василиса.

- А ты когда злишься, еще красивее. Я понимаю, почему у Егора крышу сносит, - опять за свое взялся Лешка.

- А ты никак не угомонишься. Егор и Егор…

- Но ведь это его ты не можешь забыть, - допытывался Лешка.

- Какая разница. Мы договорились, что эта тема закрыта и не обсуждается ни-ко-г-да, - Василиса закрыла рот Лешке поцелуем, чтобы тот, наконец, забылся и не занимался самоковырянием  и психоанализом.

***
Сентябрь разогнал всех, кого куда:  Василиса перешла на второй курс института, Гуля пошла работать в школу, Егор  снял комнату и  начал подрабатывать в бюро переводов, а также в местной газете внештатным журналистом. Толик  вместе с Давидом уехали в Одессу открывать  филиал своей фирмы. Анжелика пропадала на работе и по выходным, поэтому Тишка почти поселился в квартире Топазовых.  Лешка купил большой манеж и установил его в зале, забросав небольшими мягкими игрушками. Тишке нравился львенок. Он его обцеловывал, как мог. Периодически Светлану Валерьевну подменял по возможности то Лешка, то  Василиса. Но Тишка относился к категории спокойных детей, поэтому хлопот не доставлял. Наоборот, ему были несказанно рады.

- Кто такая Топазова, блин? Опять в группе мертвые души? – возмущалась  староста  Дина Короткова. Она взяла список группы в  деканате и теперь сверяла данные для выписки зачеток.

- Дина не шуми, это я, - готовясь к лекции, сказала Василиса.

- Да ну. Ты замуж вышла? За которого из твоих красавцев? – Динка быстренько пересела к Василисе поближе, чувствуя, что  в руки попала  горячая информация. – Вот уж удивила.

- За всех сразу, - решила  пошутить Василиса. Но шутка обросла сплетнями и к концу дня все в институте только и говорили  о многомужестве  самой большой скромницы второго курса.

Созданное  Лешкой огромное полотно, на котором была изображена вся семья в окружении виноградных гроздьев – символа богатства и счастья, очень понравилась не только Аркадию Семеновичу  и его семье, но и его многочисленным знакомым. Сразу же сработал стадный рефлекс: у него есть, я тоже хочу, чем хуже. Скоро к Лешке выстроилась очередь толстосумов, желающих быть запечатленными в образе Зевса, Наполеона, царя, князя, графа, маркиза, римского императора. 

Положительная  сторона такого ажиотажа – перспектива больших денег, отрицательная – Лешка мало бывал  дома. Наученный горьким опытом вкладывания денег в банк, Лешка на полученные  деньги купил стройматериалы, убрал пепелище и начал стройку дачи. Бригада из четверых  строителей быстро выгнала коробку  - одноэтажного на четыре комнаты и  кухню здания. Следующим этапом был приглашен печник. Лешка, во что бы то ни стало, хотел, чтобы в доме была печка. Василиса интенсивно училась, готовясь в конце ноября заранее сдать зачеты и экзамены, чтобы лечь до родов на сохранение. В  начале декабря, когда у Василисы была уже полностью закрыта зимняя сессия, Лешка ошарашил:

- Тут такое дело. Подвернулась офигенная работа. Деньги большущие,  и просто подарок судьбы, - волшебное начало заставило замереть на некоторое время и Василису, и Светлану Валерьевну. Обе ждали  ложки дегтя. И она не преминула появиться. – Только на неделю нужно во Львов, вернее, за город. Разрисовывать одному товарищу  дачу.

- Может, не стоит, сынок?  Всех денег не заработаешь, – настороженно спросила мать. – Василисе же скоро в больницу.

- Всего неделя. Василисе ж в средине января ложиться. Я даже к Новому году успею.  Если бы не ее арбузик, поехала бы со мной. Львов – это шикарный город.

- Ты же не успокоишься, пока не поедешь, - догадалась Василиса. Видела, как горели Лешкины глаза. Он хотел делать эту работу. А еще ему нравилось, что удача повернулась  к нему лицом и работы достаточно, чтобы зарабатывать много.

Единственное, что утаил Лешка, так это то, что ехал он во Львов не один, а с Женькой.  Лешке больше удавались портреты, а Женька блестяще, и притом быстро, рисовала цветы и растения. Одну из комнат нужно было расписывать именно цветами. Лешка побоялся, что, узнав, что он поедет вместе с Женькой, его мать не отпустит точно. Скрывать этот факт он не планировал, но решил, что расскажет, когда приедут.