Сердца. Сказ 3.

Женщина

Вызволяю из ящика стола чистую бумагу и конверты и начерчиваю распоряжение, дабы все служащие мне люди нашли одно предельно значимое для Монастыря лицо. Я не ведаю имени этого человека, я не ведаю его возраст и дело, но он – единственный, кто необходим стенам обители похоти и красоты.

Поиски начинаются.

Поиски приносят известия о кончине Ману. Я проглатываю печальное известие и следом пробую лакомую новость: найден.

Двери открываются и в кабинет рысьей поступью Яна забредает приятной внешности юноша. Я отрываюсь от дел и в ту же секунду обо всех делах забываю. На меня смотрит прекрасный коктейль из черт оставивших наш мир Яна и Ману.

Смольные волосы чёрной дугой обрамляют смуглое лицо; улыбка – Мамочки, взгляд – Отца. Один глаз у него карий, другой – зеленый. У Гелиоса бы хватило знаний и слов обозначить этот феномен каким-нибудь термином – я же попросту восхищаюсь красотойребёнка.

– Моё имя Гектор, – представляется юноша и вышагает навстречу.

Охрана ступает и обрамляет рукопожатие внимательным взглядом.

Приглашаю гостя к столу и закладываю в разгорячённые руки бокал.

– Сколько тебе лет, Гектор? – спрашиваю я и откупориваю бутыль с вином (Ян до последнего припрятывал её «на всякий случай», а этот случай никак не наступал и при жизни мужчины не явился – а потому, думаю, визит некогда брошенного сына – лучшая из возможностей обмыть забродившие ягоды).

– Восемнадцать, – отвечает он и незатейливо поглядывает на наполняющийся бокал.

– Прекрасно! – объявляю я. – Значит, ты зрел, умён и жизнь повидал.

– Более чем, – улыбается мальчишка (Ян так не улыбался – улыбалась Ману), однако к питью не притрагивается.

– Это запасы твоего отца, – и я показательно возношу бокал, – твоё недоверие – уже не оправдано, ведь ты ступил на территорию Монастыря, где действуют исключительно мои законы, а это значит, что ты всецело доверился моим рукам. Испей. Ян – любитель выпивки – утаивал данное вино и так и не вкусил его. Уважь отца.

И юноша осмеливается пригубить.

– Значит, Ян, – констатирует он.

– А мать тебе известна?

– Ману бывала у меня и моей приёмной семьи, – рассказывает Гектор. – Нечасто, так как стены Монастыря, по её словам, предпочитала не покидать. А когда бывала — об отце практически не говорила. Известно мне немногое, однако же известно.

– Ты похож на него. Безумно! Словно бы я смотрю на Яна, а сам он никогда не покидал этот кабинет. Хозяин Монастыря возгордился бы таким сыном.

– Хозяин Монастыря – отец – не признал меня при жизни, – сухо отвечает юноша.

– И тысячу раз об этом пожалел, – говорю я. – И жалеет, думаю, до сей поры. Поэтому знай! если со мной что-либо случится, Монастырь и все прилегающие к нему дела и люди – всецело твой и твои.

– Откуда такая щедрость?

Хитрый и насмешливый прищур берёт его лицо. Я узнаю повадки Яна: это и пугает, и радует.

– Вовсе не щедрость, – перечу отстранённо (сама же засматриваюсь глазами). – Дань уважения твоему отцу (покинувшему нас столь скоро) и возможность не дать хищным ртам (в лице иных божков) отобрать Монастырь и приобщить к их мерзким целям.

– Разве происходящее здесь – не есть Уже мерзко?

– О, вовсе нет! – спокойно парирую я. – Происходящее здесь сейчас – обыкновенные и привычные нашему миру реалии, это красота и искусство (помимо высушенных головёх на заборе), это порок и сладость от него. А на что способны представители Пантеона – не мне тебе рассказывать. Их извращённые умы способы догадаться до чего-угодно и явить свету что-угодно; лучше не загадывать.

Юноша кивает, принимая сказанное и сопутствующие действия, и вопрошает следом:

– А что мне мешает забрать Монастырь сейчас?

Плечи его легко расправляются, а стоящей за нами охраны – каменеют. Я показываю жестом, что всё в порядке и, насмешливо взирая на Гектора, объявляю:

– Если попробуешь (то есть – захочешь, ибо к реализации ни одного из пунктов прибегнуть не успеешь) отобрать Монастырь – дальше стола вот этого кабинета не двинешься. Насажу твою голову на пику и не подумаю, что питала какие-то определённые чувства к твоему отцу. Попробуешь взбунтовать и двинуться напором – линчую всю твою горе-армию, ибо знай – людей у меня всегда будет больше. Поэтому позволь не претендовать на Монастырь во время моего правления им, иначе же Монастырь останется без наследника.

– Все предельно ясно, – забавляется он на манер Мамочки и хлопает в ладоши. – Получается, – подводит юноша, – отец оставил это место вам?

– Выбор был невелик, да и времени на решение немного. В последние месяцы (до его ухода) мы вели дела вместе. Но, как оказалось, Монастырь не приемлет двух управленцев.