Сердце дракона

Сердце дракона

— Лу Цы! — воскликнул принц, увидев своего старого друга, и тотчас оторвался от цитры.

Мелодия замерла… Чудесные изумрудные потоки, наполнявшие собой небеса и землю и превращавшиеся в журавлей, ласточек, цветы, листья, луну и солнце, замерли вместе с ней… а потом начали растворяться.

Большой чёрный дракон, который взобрался на вершину горы и прилёг, положив голову на лапы, дёрнулся. Он-то думал, что послушает музыку незаметно — просто чтобы отдохнуть ненадолго от этого тяжкого бремени, которое смертные называли «жизнью» и по какой-то странной причине больше всего на свете боялись потерять, однако от глаз принца ничего не укрылось.

Вернее, не от его глаз, а от его сердца, потому что видел принц очень плохо. Такова уж была расплата за музыкальный дар, и, сочиняя прекрасные мелодии, которые превращались в не менее прекрасные картины, принц не мог ими полюбоваться — ему приходилось полагаться на слова других людей, которые говорили ему, красивы картины или нет.

Однако люди не всегда были искренни. Некоторые пытались лестью заполучить его хорошее отношение, другие — обижались на него за что-то и намеренно говорили неправду. Обнаружив это, принц испытал большую горечь и решил уйти из своего дворца. Он поселился отшельником на вершине высокой горы, и с тех пор играл мелодии, не слушая слова других людей. Да, своих картин он по-прежнему не видел, однако принц решил, что, вместо изменчивых людских настроений, он лучше положится на великий закон, известный ему с детства. А этот закон гласил, что нечто, во что ты вкладываешь частичку своего сердца, не может быть некрасивым.

И даже если глаза увидят несовершенство пропорций, то сердце не обратит на них ни малейшего внимания.

«Потому что сердце слепо, — морщились некоторые люди. — А есть объективные критерии. Почему что-то кажется нам красивым, а что-то — нет, легко объяснить при помощи законов психологии и физиологии».

Но принц их не слушал.

Он продолжал играть свои мелодии вдалеке от всех — так что их отзвук лишь иногда доносился до прекрасных царских дворцов, равно как и до убогих бедняцких хижин, однако ни простой народ, ни аристократы не знали, кто это играет. Некоторые из них видели в воздухе прекрасные картины, но они быстро исчезали, оставляя ощущение прекрасной, однако неуловимой мечты — и некоторые люди, вдохновившись, шли сочинять собственные мелодии, а некоторые разочарованно бормотали себе под нос: «Пустые иллюзии!»

Но однажды принц почувствовал что-то странное. Мелодия, которую он сочинял, вдруг как будто бы продолжилась сама по себе — он по-прежнему в ней участвовал, однако уже не был её единственным создателем. И когда принц отнял руки от цитры, мелодия не остановилась, и картины не рассеялись, как прежде — пусть его зрение по-прежнему было плохим, однако в этом он был совершенно уверен.

Остановившись, принц устремил всё внимание своего сердца, которое видело лучше, чем глаза, на витавшие вокруг изумрудные потоки. Неожиданно они начали сливаться и устремляться спиралью в одну большую чёрную точку. Эта точка росла и росла, пока не превратилась в большое тёмное яйцо. Потом яйцо треснуло, и из него выбралось маленькое крылатое создание.

Это был дракон Лу Цы, появившийся на свет из мелодии принца.

Принц растерянно смотрел на маленькое существо, неумело приблизившееся к нему на кривоватых чёрных лапах. Большие золотые глаза, окружённые пушистыми ресницами, удивлённо обводили окружающий мир взглядом, однако потом они остановились на лице принца, и дракончик вздрогнул.

— Создатель! — пророкотал он.

…у этого маленького и забавного на вид существа неожиданно оказался такой зычный голос, что и земля, и небо содрогнулись. Люди в царских дворцах и бедняцких хижинах подпрыгнули, услышав громовой раскат, подобный залпу из тысячи пушек разом. А несколько вулканов от испуга тут же изверглись — хорошо ещё, что все они были расположены на необитаемых островах, и никто не пострадал.

Принц с трудом пришёл в себя от потрясения.

— Я не Создатель, — поспешно покачал головой он. — Ты — живое существо, дитя Вселенной. Вселенная захотела, чтобы ты появился на свет, и послала меня помочь твоему рождению.

Однако дракончик то ли не понял его слов, то ли не захотел в них поверить. Судя по всему, он посчитал, что если принц — не Создатель, то, уж по крайней мере, точно его мама или папа, и вёл себя совершенно так же, как нормальный человеческий ребёнок. То есть — обожал принца, но при этом совершенно его не слушался. Это был очень любопытный дракон, что, вкупе с его недюжинной силой, которая обнаружилась в нём с самого детства, приводило к катаклизму за катаклизмом. И хотя принц по-прежнему проживал на высокой горе вдалеке от всех, земной мир это не особенно спасло. Астрономы и астрологи, объединившись, находили в небесах то парад планет, то Сатурн в падении, то приближающийся астероид величиной с небоскрёб, богословы предрекали конец света, сужденный людям в наказание за их грехи, простые люди верили, что бесчисленные землетрясения, потопы, засухи и прочие оказии знаменуют собой конец эпохи.

Но принц-то знал, что никакая эпоха, и уж тем более грехи людей (не много ли чести нагрешившим?) здесь не причём — просто на свет появилось ещё одно живое существо.

Это живое существо оказалось не в меру любознательным ребёнком — но принц никогда не принадлежал к числу тех родителей, которые считают, что детей нужно запирать, ограничивать и заставлять их вести себя тише воды, ниже травы. Да, подобный подход чреват катаклизмами… однако в противном случае катаклизмы произойдут после того, как ребёнок вырастет и разозлится на всех тех, кто причинял ему в детстве боль. И будут они намного, намного страшнее.

Так что принцу оставалось лишь спрятать на время свою цитру, дабы она не пострадала во время драконовых игр, и целыми днями бегать за дракончиком, который тянул свою любопытную голову во все существующие пещеры, в изобилии созданные горой как будто бы для него. Если же пещер не было, или дракончику не удавалось их отыскать, то невелика беда! Недолго думая, он раскрывал пасть, плевался огнём — и вот она, новая пещера тут как тут.