Сердцебиение

Сердцебиение

Солнце отражалось в первых лужах и искрящемся корочкой льда талом снеге. Спустя долгие зимние месяцы наконец-то развеялся смог над городом, и теперь небо стало прозрачно-синим, безоблачным. Погода вообще буквально шептала, что сегодня лучший день для прогулки по только что проклюнувшемуся асфальту в ближайшем парке. Но у Саши никогда не было времени на такие глупости, и она бежала, перепрыгивая грязь, звеня подвесками на своих тяжёлых ботинках с шипованной подошвой.

Мама бы на это строго фыркнула: «Нельзя, веди себя, как леди, ты же девочка!». Маме словно невдомёк, что уже давно не девочка Александра вот-вот закончит первый курс универа. Да просто когда запрещено абсолютно всё, то перестаёшь воспринимать любое «нельзя» по существу. Горячо любимый шоколад — нет. Любая, самая несложная нагрузка вроде марафона через мартовские лужи — нет. А ещё никаких нервов, волнений, калорийной еды, холестерина, алкоголя, жареной картошки и учащения сердцебиения. И это после двенадцати лет профессиональных занятий художественной гимнастикой! Для бойкого, неугомонного характера — и вовсе сплошная пытка. Но чтобы больше не падать в обмороки и не доводить родителей до паники Саша послушно выполняла все эти скучные рекомендации врача и пила горстями цветные капсулы таблеток, худея до бледности и полупрозрачности кожи. Жить-то хотелось.

Редкие прохожие вряд ли бы могли заподозрить у этой невысокой девчушки с озорной копной медно-рыжих кудряшек наличие букета различных диагнозов. Она сама и половины не помнила, а в остальных путалась. На сочувствующие вопросы всегда отвечала с напускным безразличием: «сердечко шалит». Под такой многозначительной фразой скрывалось всё, от тахикардии до постоянно ледяных рук, которые не согревались застоявшейся кровью. Занятия спортом вместо обещанного укрепления организма к девятнадцати годам добили его, превратив сердце в бесполезную мышцу. И теперь Саша была вынуждена посещать своего кардиолога с периодичностью в две недели, чтобы проводить осмотры, ЭКГ и измерения давления. Именно эта необходимость вела её сейчас по весенним улицам.

А ещё острое желание прояснить то, что происходило в её жизни не первый месяц, с осени, с момента первого приезда в больницу на скорой.

Кирилл Викторович — и этим всё сказано. Только недавно начавший активную практику, тридцатилетний улыбчивый мужчина с живыми серыми глазами, всегда как будто чуть насмехающимися. Однако он быстро доказал, что учился в Израиле не зря: жутко переживающие за дочь родители Саши убедились в этом в первые же недели обнаружения заболеваний. Возможно, дело в отличных препаратах, которые врач самолично привёз из-за границы, а может, просто его неравнодушие так стремительно поставило девушку на ноги из состояния практически комы. Сама она почему-то верила, что помог именно он, мягким бархатным тембром успокаивая стремящийся недопустимо участиться пульс. И моментально возникшим у неё доверием к этой не жалостливо-сочувствующей, а подбадривающей улыбке:

— Так, Александра. Снова скачок глюкозы, ну какие тебе бабушкины пирожки с вишней?

И говорилось это всегда с такой заботой, что предательски теплело в самом животе. Когда ей наконец-то разрешили вернуться к учёбе и нормальной жизни (с условием постоянного контроля состояния), Саша получила его номер телефона со строгим наказом звонить в любом случае, даже среди ночи. Она не представляла, что могло врача из российской провинции заставить так волноваться за свою пациентку. Деньги? Да, он получал оплату за приёмы в частной клинике, однако точно не был обязан звонить ей каждые несколько дней только чтобы узнать, как она чувствовла себя сегодня и что кушала на завтрак. А потом — как настроение, хотелось ли идти на пары в универ, не поругалась ли с одногруппниками и как дела с первыми экзаменами…

Серьёзно, ни один врач не будет периодически болтать с пациенткой по телефону в течении полутора часов, доходя до рассказов о собственной учёбе в Израиле. Саша это понимала. Понимала, что их регулярные приёмы всегда назначались на вечер, чтобы она была последней в очереди, и можно было бы задержаться и попить пустого, но ароматного зелёного чая прямо за столом в его кабинете. Сидеть напротив друг друга в максимально неприятной обстановке больницы и говорить о всяких забавных вещах вроде снова пожевавшего тапки домашнего любимца Кирилла, мопса Моти. О «выкании» они забыли ещё в период, когда Саша лежала в стационаре. Ей нравилось это доверие и лёгкость, ведь в ином случае сам дьявол бы не заставил своенравную девушку послушно проходить осмотры и сдавать анализы. Просто в клинику она шла не как на каторгу, а как на встречу с милым другом, который обязательно пошутит про снова растрепавшиеся кудряшки или про её смешной для взрослого человека рост в «метр с кепкой» — идеальный когда-то для оставленной в прошлом гимнастики.

Сложности начались в прошлом месяце, когда Саша лежала в палате под капельницей с недостающими из-за жесткой диеты витаминами. После тяжелого дня в университете её слишком разморило, и голова начала кружиться — ехать домой на автобусе оказалось рискованно. Она ожидаемо получила от Кирилла предложение подвезти, и приняла его без сомнений. Вот только, когда выходила на парковку, так неловко поскользнулась на крыльце, что ему пришлось спешно подставлять руки. И губы, что оказалось шоком для обоих. Но так вышло само, и короткий, обжигающий поцелуй ещё долго горел пламенем под рёбрами, недопустимо ускоряя сердцебиение.

В машине они ехали молча, впервые за всё знакомство потеряв тему для разговора. Саша была в полном смятении — она давно замечала его слишком долгие взгляды на себе, временами проскальзывающее до ужаса милое смущение. То, как он нервно проходился ладонью по отросшим каштановым волосам, как только приходило время послушать стетоскопом её всегда непредсказуемо стучащее сердце. И чёрт побери, она наслаждалась этим так искренне, любовалась напрягающимися под строгим белым халатом мышцами плеч…