Сероглазое зло

Пролог

Лера

- Лерусь, до завтра, - улыбнулась сокурсница, видя, что подъезжает мой автобус.

- До завтра, Анют!

Я улыбнулась Подобиной на прощание и забежала в автобус. Около окна было одно свободное место, и я быстренько его заняла, включив музыку в наушниках и откинувшись на спинку сидения. Ехать до дома около двух часов, а значит, у меня есть время просто отдохнуть от всего, что происходит в моей жизни. А происходит много всякого. Что иногда просто начинает болеть голова, когда я только подумаю обо всем. Любимая музыка успокаивала, отчего я расслабилась. Расслабилась на столько, что если бы не кондуктор, разбудившая меня, проспала бы я свою остановку и уехала далеко-далеко. А именно туда, в это «далеко-далеко», мне точно не нужно.

- Лера, не спи.

Я приоткрыла глаза и посмотрела на женщину. Видя за окном слишком знакомую остановку, подпрыгнула на месте и помчалась на выход.

- Спасибо, тёть Лид, - крикнула напоследок.

Лидия Андреевна, или же просто тётя Лида, была женщиной чуть полноватой, хотя ей это очень шло, с рыжими волосами, которые вечно были завитые и распущенные. Иногда она напоминала мне добрую ведьму, которую лучше не злить, не смотря на всю доброту. Двери закрылись и автобус поехал дальше, оставляя меня одну. Людей вообще не было в округе, на улице была я, бродячие коты и тусклая луна, которая ели освещала мне путь. Поправив на плече рюкзак, пошла в сторону дома и мечтала только о том, чтобы лечь на кровать и проспать до утра. Уже в предвкушении, мыслями уже укрываясь одеялом, я достала ключ из куртки и очень удивилась, когда оказалось, что дверь не закрыта, а всего лишь прикрыта ковриком, лежавшим около двери. Такая привычка была только… Нет! Нащупав в маленьком кармашке купленный ради прикола складной нож, храбро открыла дверь и зашла, держа нож наготове.

- Кто тут? – крикнула я, быстро снимая с ног кроссовки и заходя в зал.

На кухне, которая была недалеко от зала, сидели две пьяные персоны. Именно их я и ожидала увидеть. Пропитые лица были уродливы, хотя раньше оба могли похвастаться достаточно красивой внешностью, показывая тем самым, что происходят из аристократии. Но, как опасались мои предки, всё их состояния ушло на ветер, а если уточнять, то на алкоголь и наркотики. Раньше, когда я ещё училась в девятом классе и жила вместе с родителями, были легкие наркотики, а сейчас, спустя пять лет, я даже думать боялась, на чём они сидят и в каком состояние.

- Дочка, - заулыбался отец, демонстрирую мне пару выбитых зубов. – Мы так соскучились.

Я скептически посмотрела на них и усмехнулась.

- Неужели, а мне показалось, что дом бабушкин у вас отняли, за неуплату, и вам просто негде жить, - достаточно громко сказала я.

Мне приходило письмо на счет выселения буквально на этой недели, и где-то в глубине души я знала, что они скоро придут в мою квартиру, ведь брат с ними в ещё худших отношениях, чем я, да и у него дети подрастают, он явно не хочет, чтобы мои племянники видели их в таком состоянии.

- И ничего у нас его не отняли! – запротестовала мама, подгрызая грязный ноготь своего указательного пальца.

Меня от этого зрелища передёрнуло, и я скривилась. Подойдя к холодильнику и достав оттуда холодной воды, выпила, привычно боясь случайно проглотить маленькие серебряные монетки, которые были на дне.

- Мам, можете не вешать лапшу на уши, мне на почту приходило сообщения с нужных органов, так что я знаю обо всём.

Уже давно немолодая женщина ещё усерднее стала грызть ногти, совсем не ощущая вони и вкуса грязи во рту. Они оба сидели, и будто думали, как теперь выкручиваться.

- Дочь, ну что ты так сразу. Мы пришли попросить у тебя кое-что, - и он замолчал.

Я навострила ушки и внимательно посмотрела на родителей. Скорее всего, будут просить в долг. Да боже упаси, дам, только главное, чтобы выметались из моей квартиры.

- Бабушка оставила тебе в завещание одну брошку, и я хочу, чтобы ты отдала её, мы сможем продать её одному человеку, и получить от этой безделушки кучу денег, - глаза отца горели, пылали, чувствую возможную прибыль.

У меня же внутри всё похолодело. После смерти бабушки я узнала о своё наследстве. Это была с виду обычная брошь в виде какого-то цветка, но, ещё будучи ребенком я любила играть только с ней, даже засыпала, по словам бабушки, крепко сжимая в своих руках. Эта брошь была дороже мне всех возможных богатств, мои воспоминания, бабушка и дедушка. Именно они воспитывали меня, не родители, а они. Они видели моё первое крупное падение и разбитые коленки, слышали мои первые слова, первые осознанные слова и Лёша, мой любимый старший брат. Они были на моей линейке, когда я пошла в первый класс. А после разбились в машине, когда я была в седьмом классе. Я больше месяца не говорила, Лёша, который тогда уже заканчивал одиннадцатый класс, был единственным человеком, который понимал всю мою боль. Родители не сделали в моей жизни ничего хорошего. Два года, которые я с ними жила, я видела очень многое. Кучу пьяных друзей, которые тихо воровали вещи с нашего еще тогда величественного дома, я видела людей в состояние, когда они ничего не понимают, по дому валялись использованы шприцы и презервативы. Мою мать, в полном дурмане, брали двадцать два человека, когда в это же время отец сидел на диване, кайфую от выпитого и прекрасно чувствую себя под наркотикам и только покрикивал, как лучше взять её. Это было ужасно. Это всё было перед моими глазами. Весь тот ад, в котором я старалась выжить. За долгие два года я научилась готовить, хотя, бабушка учила меня, да и кулинарную книгу свою подарила, но это были первые мои разы, когда я всё, полностью всё делала сама, визжала, когда купленная рыба дёргалась, с отвращением разделывала курицу, а особенно дрожащими руками правильно её ломала, слыша этот отвратительный звук. До девятого класса я дожила, а после, сразу, как сдала все экзамены, собрала вещи и поехала к брату, который с радостью принял меня, а заодно и познакомил со своей девушкой Мирой, которая спустя два года стала его женой. Тогда я рассказала им всё, что видела, что знала и какой страх испытывала. Сейчас же, подняв опущенные глаза на отца, я его ненавидела, так же, как и мать. Они хотели забрать то, что принадлежит мне, законно.