Сестра милосердия

Я никогда прежде не видел такого рассвета. Я бы хотел, чтобы он стал последним в моей жизни.

Меня зовут Ричард. Сегодня я очнулся в небольшой деревеньке Ирландии, услышав чьи-то голоса. Сквозь сонную пелену на глазах я попытался рассмотреть хоть что-то, но увидел лишь яркий золотистый блеск. Сконцентрировавшись на своих теле и ощущениях, я стал, наконец, чувствовать свежий воздух, пропитанный запахами травы и влаги. Полностью совладав с собой, я все же разглядел в солнечных бликах очертания дырявой деревянной крыши, через которую ярко пылал холодный рассвет.

Я никогда прежде не видел такого рассвета.

Желтый солнечный круг постепенно поднимался, вливаясь в голубой небосвод оранжевыми, розовыми, алыми и золотистыми бликами. Голубая лазурь постепенно отгоняла в сторону холодную ночную синеву, открывая глазам прекрасный вид на чистое безоблачное небо. Я невольно улыбнулся, легко и глубоко вдыхая живительный утренний воздух. Наслаждаясь прекрасными минутами, когда боль от минувшей драки на дороге с разбойниками постепенно стихает, растворяясь в утреннем блаженстве, я снова погрузился в сон.

Чье-то теплое прикосновение разбудило меня. Чья-то нежная, мягкая рука. Она провела по виску, убирая прядь моих черных волос с лица. Следом, что-то ледяное коснулось того же места. Почувствовалась жгучая боль. Я невольно нахмурился, пытаясь полностью очнуться ото сна, но моя рука сработала быстрее и резко схватила чью-то хрупкую ручку. Судорожный вздох со стороны. Жжение прекратилось.

Это была девушка. Странно, ведь я подумал, что рука эта принадлежала ребенку. Но она и есть ребенок...

В золотистых солнечных лучах ее облик сложно было рассмотреть. Она была подобна ангелу, смотрящему на меня с неба. Бледное личико, аккуратные черты лица, бледные губы и щеки, блестящие от сиюминутного испуга голубые глаза. Губы чуть дернулись, после чего юная девушка слабо улыбнулась. Ничего не сказав она снова приложила жгучую от раствора ткань к виску, сосредоточенно промокая рану. В наступившей тишине, я, кажется, слышал, как колотится ее маленькое сердечко.

- Кто ты? - Поинтересовался я у девушки, когда она закончила и принялась вставать.

Она лишь непонимающе посмотрела на меня, слегка краснея и смущенно улыбаясь. Она хотела было что-то показать руками, но опустила их. Задумавшись ненадолго, она указала пальцами в свою грудь, где виднелся знак Сестры Милосердия.

- Вот оно что... - Проговорил я, снова поднимая глаза на девушку. - Ричард, - пояснил я, указывая на себя.

Она сосредоточенно сощурила глаза, после чего широко улыбнулась.

- Ма-ри-я, - по слогам произнесла она. - Мария.

Знакомое произношение... Русская? Я знал пару русских. Был товарищ. Я кивнул девушке в знак того, что понимаю ее. Слегка склонив голову, Мария поднялась на ноги, подбирая подолы светлого, немного испачканного пылью, платья. Собрав все бинты и микстурки, она еще раз улыбнулась и поспешила уйти. Провожая ее взглядом я заметил, что в этой комнате было еще два человека: женщина с перевязанной рукой в рванье и пожилой мужчина, от которого разило грязью и смрадом. Немного поежившись только от мысли о том, что эта нищета находится со мной в одном помещении, я отвернулся к рассвету, который постепенно терял свои краски.

* * *

В тот день она приходила еще пару раз. Она, не боясь и не переживая, подходила к старику и женщине, меняя повязки и принося полужидкую похлебку. Они улыбались ей, брали своими грязными руками ее чистые ладони, что-то говорили... И каждый раз мне становилось неприятно. Как такое отрепье может безнаказанно касаться этого ангела? Ничего не отвечая им, она убирала руки и продолжала работу. После, вытирала ладони и приходила ко мне. Голова почти не болела. Синяки и ссадины с тела пропадали и переставали ныть. Осматривая меня каждый раз, слегка изучая тонкими пальцами мое тело, проверяя мое состояние, она смущалась и краснела. Я старался, по возможности, смотреть в сторону, дабы не вгонять ее в краску сильнее. Иногда не сдерживался и наблюдал за ее сосредоточенным лицом и прядями золотистых волос, что были видны из-под капюшона.

После, ко мне она перестала приходить, уделяя больше внимания тем двум нищим. Мне она только приносила еду и вскользь смотрела рану на виске. Не могу сказать, что мне было обидно или ревностно... Но что-то было.

В один из дней она не пришла. Мне уже стало намного легче. Я чувствовал прилив сил. А ее не было. Что там бормотала эта нищета по углам мне не было понятно, потому я решил сам спуститься и узнать, в чем дело.

Внизу было тихо. Многолюдно, но тихо. Все были не особо приметными - нищета, хуже моих "соседей". Каждый сидел на своем месте, а головы были повернуты в одну сторону. Кое-где были слышны тихие разговоры и возня маленьких детей. Там, куда смотрели люди, я заметил двух Сестер Милосердия, склонившихся над кем-то. Только подойдя ближе я понял, что это - совсем молодая девушка. Не больше семнадцати лет. Она покрылась потом и тяжело дышала, что-то тихо проговаривая, словно в бреду. Она не смотрела ни на кого, плавно поворачивая голову то влево, то вправо. Ее глаза были стеклянными, пустыми. Синие круги под ними, казалось, распространились на пол лица. Рваная одежда от пояса была в крови, как и обнаженные ноги. Я не мог на это смотреть. Невольно опустив глаза, я увидел, что Мария передает второй девушке небольшой окровавленный сверток. Он шевелился. Ребенок...

Сама светловолосая девушка пододвинулась к роженице и что-то говорила ей. Было видно, что умирающая не понимала ни слова, но все равно кивала и заливалась слезами. Не удивительно. Молодая Сестра Милосердия протирала лоб и лицо окровавленной слабеющей девушке, которую мелко трясло от боли. Еще пару мгновений, и роженица перестала дышать и дергаться, а ее пустые глаза устремились в потолок.

Тишина. Даже новорожденный не кричал. Окровавленная рука Марии судорожно сжала одежду. Девушка склонила светлую голову.

Я стоял сзади. Она не видела меня. Все, что мне хотелось сейчас - это вернуть умершую. Кажется, я просил того, что не суждено было случиться.

Присев рядом, я аккуратно взял Марию за плечи, от чего та вздрогнула и обернулась. Сначала она лишь испуганно смотрела на меня, а по ее щекам из глаз-бриллиантов стекали крупные градины слез. Отрывисто дыша и захлебываясь в собственных слезах, она резко прильнула ко мне, уткнувшись головой мне в грудь. Ее руки слабо обняли меня, тело тряслось от плача, слезы моментально намочили рубашку. А она продолжала плакать, выкрикивая что-то на другом языке в порыве рыданий.

Сложно было передать словами, что я чувствовал в тот момент. Что-то внутри сильно сжалось и скрутилось, перекрывая кислород. Бог мой, если б я мог что-то сделать. Я посмотрел на малыша - тот ворочался на руках второй девушки. Живой и здоровый. В отличие от матери.

С болью сглотнув, я стал подниматься вместе с Марией. Ее нужно было увести. Увести подальше от этого места. На улицу.

Стараясь не смотреть на всех, кто находится здесь, мы вышли из помещения на прохладный утренний воздух. Опять тот же прекрасный рассвет. Вздохнув полной грудью, я осмотрелся: впереди, через узкую дорогу и зеленое поле - океан. Недолго думая, я поднял все еще рыдающую девушку и понес к нему. Там поставил ее босыми ногами в прохладную воду и обнял, прижимая к себе. Только подняв глаза на рассвет, Мария замерла. Она завороженно смотрела то на небо, то на воду, что-то бормоча под нос. Я бы сказал, что это стихи. Так мелодично и размеренно звучали рифмованные строчки, что я невольно заслушался и не заметил, что девушка успокаивается.

Не помню, сколько мы простояли тогда в молчании. Помню только то, что вода была теплой, когда мы вместе уходили обратно.

* * *

Время шло. Каждый новый день у Марии казался мне новым заданием или миссией. Кто-то из больных уходил, но на их место приходили новые. Она уделяла время абсолютно каждому, кто обращался к ней, протягивая больные трясущиеся руки. Я не понимал этого. Она тратила драгоценные минуты жизни на других, рискуя заболеть самой. Я был бы и рад спросить ее, зачем она - молодая красивая девушка - вызвалась ухаживать за убогими и грязными, прожженными порочной жизнью людьми? Ей бы детей воспитывать...

Она так сильно выделялась среди остальных. Не тем, что была здоровой. Тем, что была самой чистой и светлой здесь. Я видел, как она одинока среди нищих и униженных. Но ее спокойные вздохи и довольная улыбка от того, что она успешно помогла больному,согревали мою душу. Я начал понимать, что не так важно, кто ты и сколько у тебя золотых. Важно то, что ты сам несешь людям, ведь они обязательно скажут тебе: "Спасибо!" И пусть ты не поймешь именно слов. Все видно по взгляду.

Я уже давно встал на ноги, вылечился, но уйти не мог. Не хотел. Я так сильно привык встречать рассвет на берегу, и провожать день, сидя на скамье у местной церкви. Мысль о том, что мне просто необходимо вернуться домой, в Англию, не давала мне покоя и сна, нагнетая и сметая все положительное и светлое со своего пути. Я не боялся дома. Нет. Я не хотел терять Марию.

И вот однажды кто-то из местных детей прибежал, крича что-то и неся в руках конверт. Мальчик по имени Стивен говорил по английски и сказал, что его просили передать мне письмо. Отойдя чуть в сторону, я распечатал его и мрачно прочитал содержимое. Ничего серьезного, если не считать того, что мой отец умер и завещал мне все свои сбережения. Нужно было явиться в Англию и подтвердить права на наследство, иначе останусь ни с чем.

В тот день я много думал о том, как все рассказать Марии. Все время текло медленно и напряженно, заставляя все чаще погружаться в непролазные дебри мыслей и переживаний. Завтра я должен уехать.

Вечером, когда Мария вернулась со службы в церкви, я показал ей письмо и постарался объяснить. Она поняла. Это было видно по слезам в ее глазах-бриллиантах, что она старательно прятала. Я никогда не забуду ее лица. Укор. Я чувствовал свою вину перед ней.

Всю ту ночь мы просидели под дырявой крышей спасительного дома, наблюдая за звездами на синем бесконечном небосводе. Мария долго просто смотрела в ночь, смахивая слезы с щек, после чего заснула, уткнувшись снова в мою грудь. Поглаживая девушку по золотистым волосам, я долго не сомкнул глаз, решая, как же мне быстрее вернуться сюда.

* * *

Утро было пасмурным. Тучи застилали весь небосвод, тяжестью нависая над самой головой. Неохотно я спустился вниз, собираясь уходить. Моей Сестры Милосердия не было с самого утра. Я почему-то решил для себя, что она обиделась и не хочет меня больше видеть. Но я ошибся...

- Ричард!

Тонкий девичий голосок заставил сердце больно рвануться в груди. После краткого потемнения в глазах и не свойственного мне волнения, я повернулся. Мария стояла среди тех, кто решил проводить меня до поста. В ее руках был небольшой сверток. Она осторожно шагнула ко мне, после чего подбежала и уткнулась в меня.

- Тише, - прошептал я как можно спокойнее, а у самого начало давить горло от слез. Тише.

Я обнял юную девушку, проводя рукой по мягким волосам и спине, не желая ее отпускать ни на мгновенье. Она, в свою очередь, только плакала, не показывая лица.

- Пошли со мной, - проговорил я, сделав шаг назад и потянув за собой. Она сразу перестала отрывисто рыдать, удивленно смотря мне в глаза. Красные от слез глаза были полны неопределенности и непонимания, вперемешку с некой радостью. Я снова потянул ее за собой, но он уперлась ногами в землю, отказываясь идти и отрицательно мота головой. - Ну же, Мария.

Та снова отказалась, отходя от меня. Продолжая держать ее за локти, я умоляюще смотрел на нее, проводя ладонью по сырой щеке. Она смотрела на меня, заливаясь слезами и причиняя мне только больше боли. Ее рука плавно легла на мою щеку, а она сама что-то шептала, продолжая заливаться слезами и улыбаться. Она показывала в ту сторону, куда мне нужно идти, после чего на себя и на спасительный дом. Я понимал. Я сам хотел этого.

- Я вернусь, - сказал я, повторяя ее действия и только сильнее прижимая к себе. - Я вернусь, Мария. Я обещаю.

Девушка кивала в ответ, вытирая слезы. Я же уже не мог сдерживаться, хлюпая носом, как несчастный ребенок. Все в груди стало непривычно сжиматься и выворачиваться. Ноги отказывались уходить, а в глазах темнело.

- Я вернусь, - сдавленно прошептал я, в последний раз обнимая юную девушку. Она уже не плакала. Теперь плакать приходилось мне. Я уже собрался уйти, как вдруг ее нежные губы коснулись моих.

Никогда в жизни я не ощущал такого сладкого и долгого поцелуя, смешанного с печалью. Чувствуя, как расставание приближается, я поднял Марию на руки, жадно впиваясь в ее губы. Все мое тело кричало о том, что я не должен уходить, а сердце болезненно билось о ребра. Но разум утверждал, что необходимо уходить сейчас. Потом будет поздно.

Когда минута, что чуть не подкосила в приятном экстазе ноги, прошла, я увидел перед собой краснеющую от смущения девушку. Она широко улыбнулась мне, протягивая тот самый сверток, и отступила назад. Стараясь не оборачиваться, я кинулся к посту, от которого меня доставили в Англию, где в заботах я прожил почти два года.

* * *

Вот уже пару дней я был в пути, направляясь в Ирландию. Лошадь сильно устала, потому мне пришлось сделать привал в лесу, недалеко от основной дороги. Ночь выдалась холодной, но чистой. Небо горело яркими звездами, освещая ночные спящие деревья лунным светом. Засыпал я, как обычно, с мыслями о прекрасной молодой девушке, что живет совсем недалеко отсюда. День пути.

Вспоминая ее черты, что навечно отпечатались в моем сознании, я плавно погрузился в тревожный сон.

- Ричард...

В лунном свете, у самого океана, стояла невысокая светловолосая девушка, прикрывая обнаженное тело чистой тканью, плавно развевающейся на слабом ветру. Она была бледнее обычного, под ясно-голубыми глазами образовались серые круги. Она казалась больной и уставшей. Такой, какой я ее никогда не видел.

Чувствуя, как сжимается в тисках сердце, я хочу подойти к ней, но не могу. Меня, будто, что-то держит.

- Мария!

Но она равнодушно смотрела на меня, продолжая прижимать к себе ткань. Внезапно, по ее щекам потекли слезы. Она посмотрела на небо, после чего стало происходить что-то странное: на ее шее стали образовываться алые узоры, превращающиеся в очертания красной розы. Это было бы красиво, если бы не выражение боли на лице и кровавое пятно в районе живота, прямо на белоснежной ткани.

- Ричард! - Вдруг закричала она, хватаясь за кровоточащие шею и живот, сгибаясь от боли. От ее голоса зазвенело в ушах, сердце ринулось в пятки, душа вмиг опустела. Стало страшно. - Помоги, Ричард!

- Мария! - Заорал я, раздирая горло. Я не успел опомниться, как уже бежал к ней, но ее образ стал быстро пропадать. - Нет!!!

Не успел. Она растворилась прямо передо мной, а в голове все еще слышался ее отчаянный крик...

После того сна, когда я проснулся лицом в холодной траве, я не мог спокойно и трезво мыслить. Я гнал свою лошадь так, словно пытался успеть за ушедшей ночью и отменить этот ужасный кошмар. Вес день и всю ночь я старался не останавливаться. Мои мысли были только о том, чтобы кошмар остался кошмаром и не воплотился в жизнь.

Только на следующее утро я увидел вдалеке очертания деревеньки. Приближаясь к ее окраинам я невольно посмотрел на утреннее небо.Солнце еще не собиралось вставать, но его лучи уже начинали издалека озарять небо красными разводами. Чувствуя, как внутри все снова начало переворачиваться, я рванул в деревню, где звучали утренние колокола церкви.

На улице было тихо и спокойно. Еще никто не вышел из домов. Стараясь не разбудить никого, я зашел в дом, но опешил: в помещении было пусто. Понимая и осознавая, что произошло нечто, я поднялся наверх. Пусто. И через окно крыши я увидел, как собираются люди у церкви. Странно. Сердце начало вырываться из груди, в глазах потемнело. Всплыли образы из сна.

Не медля ни минуты я сорвался и побежал на своих двух к святому пристанищу. Пробираясь через толпу людей, многих из которых я знал лично, я слышал, как они встревоженно обсуждают жестокую несправедливость. О чем они?

Это я понял уже потом.

На кладбище, что располагалось возле церкви, было людно. Слышен плач. Подхожу в самый центр толпы, отодвигая всех с дороги и останавливаюсь, в немом крике открывая рот.

У свежевырытой могилы стоял деревянный гроб, в котором лежала девушка. Золотые волосы, струящиеся на ветру и белые одежды разорвали меня изнутри, вводя в окаменение. Не в силах произнести что-либо, я медленно волоку ноги к маленькому гробу, не веря своим глазам.

Это она... Мария лежала с закрытыми глазами, а ее руки были сложены на груди, держа всего одну красную розу. Бледное личико с серыми синячками, бледно-алые губы, хрупкие очертания и... Глубокой застывший порез на шее.

- Нет... - Сдавленно говорю, протягивая руки к лицу девушки и в ужасе обнаруживая, что оно ледяное. - Нет...

Слезы стали давить на горло и обжигать уставшие глаза. Руки стали трястись от нервов, а ноги подкосились, позволяя мне упасть на колени, чуть ли не повиснув на гробу. Провожу руками по волосам и щекам, спускаясь по шее... Холод. Только холод. Мария... Мария...

- Мария! - Вырвалось со стоном имя юной девушки. Я не мог поверить. Не мог понять. Она всю жизнь жила для других. А сейчас? Шрам... Убили. Убили...

Много чьих-то рук хватают меня сзади и тянут назад.

- Нет! - Я рванул вперед, отказываясь отходить. - Нет!

Снова меня кто-то тянет. На этот раз сильнее. Понимая, что сил сопротивляться у меня нет, я просто сел на землю, слушая песни священника. В глазах все потемнело, тело ослабло... Я был готов умереть рядом с ней.

Я не помню, сколько длился процесс. Я очнулся от морального обморока, когда последняя горсть земли упала на свежую могилу. Чувствуя, что в душе у меня не осталось, ровным счетом, ничего, кроме больного сердца и слез, я подползаю к могиле, прижимаясь лбом к холодной земле. Я плачу вроде, но слезы просто уже не могут течь по лицу. Голос охрип, а подняться не было сил. Снова раздался звон колоколов. Сквозь пелену на глазах вижу, как пробирается свет по земле сквозь мои свисающие волосы и поднимаю глаза.

Желтый солнечный круг постепенно поднимался, вливаясь в голубой небосвод оранжевыми, розовыми, алыми и золотистыми бликами. Голубая лазурь постепенно отгоняла в сторону холодную ночную синеву, открывая глазам прекрасный вид на чистое безоблачное небо. Все это было настолько очаровательно, и настолько пропитано болью, что хотелось застыть камнем прямо на этом месте.

Я никогда прежде не видел такого рассвета. Я бы хотел, чтобы он стал последним в моей жизни...