Сестренка

Пролог

До

Словно сквозь толщу воды или слой ваты слышу голос, родной, знакомый и одновременно такой далекий для меня сейчас.

- Дим вставай, давай поднимайся, черт возьми – крестный стянул с меня одеяло.

- Оставь, просто оставь меня, Матвей - отмахиваюсь и пытаюсь отвернуться.

- Чертова девка! – рычит крестный – мало было первого раза! – бросает зло и до меня доносится звук шагов и шум воды. Мой мозг не успевает связать эти звуки, как сверху на меня облущивается водопад. Подскакиваю, отфыркиваюсь.

- С ума сошел – смотрю на крестного. Тот лишь криво ухмыляется. Стаскиваю мокрую футболку, отбрасываю на расплывающееся пятно на диване. Молча бреду в ванну. Из зеркала на меня смотрит кто-то чужой. Пытаюсь вспомнить, сколько не брился.

- Так и будешь гробить свою жизнь, ради этой…

- Хватит, она для меня умерла! – уточняю скорее для себя, чем для крестного.

- Скажи зачем?

- Не знаю, правда не знаю…- обрываю сам себя, замолкаю на несколько секунд – я влюбился, понимаешь, влюбился – бросаю слова в лицо Матвею и закрываю дверь ванной перед его носом.

Когда покидаю ванну, квартира встречает меня тишиной, понимаю, что Матвей, убедившись в моем подъеме, наконец, уехал. Тянусь к телефону. Несколько десятков пропущенных, куча смс. Опускаюсь на стул и набираю номер уехавшего крестного.

- Говори – трубку он берет с первого гудка.

- Когда ты улетаешь?

- Завтра.

- Уже завтра? – зачем то уточняю – мне нужно немного времени и прилечу.

Матвей молчит.

- Буду не позже первого числа.

- Всегда жду – отвечают мне уже мягче.

Улыбаюсь, то ли крестному, то ли мысли о том, что меня кто-то где-то ждет, и завершаю вызов.

После.

Я не думал, не знал, а просто никогда не верил в высшие силы. Но правду говорят, что стены больниц слышали куда больше искренних молитв, чем стены церквей. И мои слова тому подтверждение. Я потерялся в днях, мне не важен больше этот мир, теперь не важен. Что же я натворил, дал надежду, а взамен, кажется забрал жизнь. Мне не доводилось плакать с тех самых пор, как не стало мамы. Тогда я думал, что больше не умею плакать. Что моя жизнь раскололась, на до и после. И вот опять, я сижу у постели, сжимаю в ладонях хрупкие пальцы и, смахивая слезы, молю лишь о том, что бы девушка, лежащая с кучей проводов, открыла глаза.

- Дим тебе нужно отдохнуть! – голос Мари звучит строго.

- Я не устал, не устал.

- Так нельзя, съезди, поспи, прими душ, ты…

- Я не уйду – в голосе звучит, металл – не уйду – повторяю.

Женщина пожимает плечами, выходит из палаты. Через открытую дверь вижу крестного. Он хмурится, что-то говорит Мари.

- Вторые сутки Матвей, он сидит, возле нее вторые сутки, завтра нужно забирать малыша.

- Знаю, ох и наломано дров.

- Так нельзя, у них ведь теперь сын.

Последние слова Мари отдаются болью.

« У них ведь теперь сын». Сын. У меня есть сын. Крепче сжимаю ладонь в своих пальцах, осторожно убираю руки и поднимаюсь. Нежно, почти не весомо касаюсь губами виска.

- У нас есть сын, слышишь, сын, ты не можешь его оставить, не можешь оставить нас – шепчу, смахиваю очередную дорожку слез и покидаю палату.