Север: зарево беды

Ночь над Лирифом

Над Лирифом стояла ночь, осенняя, холодная, с внезапными порывами ледяного ветра, пронизывающего до костей. Впрочем, лето в этом неуютно уголке мира тоже мало чем отличалось от осени. Опавшие листья уже подхватывал борей и кружил их в безумном, последнем хороводе. Над храмом Пятерых стояла неуютная тишина, даже неслышно было постоянного бормотания Братьев, в горе и в радости шепчущих лишь им понятные молитвы.

Лэрис запахнула свой плащ плотнее, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения, что пропитало все тело города и его жителей. Даже жаровни с благовониями, расставленные по наружному периметру дома божеств, не согревали сердце замёрзшего города.

Лэрис смотрела на темную громадину храма, пока ее разум был поглощён думами. В ее руки, как в сети паука, попадали слухи со всех сторон города и его окрестностей. И слухи эти были неутешительными. На севере, где холодный океан ластится к острым скалам гавани, начались странные дела. Весть принес торговец, вернувшийся оттуда с наибольшей поспешностью. Он трясся, как мышь под веником, и клялся, что стал свидетелем жутких расправ. Поверить в это было сложно, ведь те места, зажатые между двумя грядами гор, давно жили обособленно, торговали только рыбой, а налоги исправно платили. Девушка выдохнула облачко сизого пара, и, хрустнув плечом, потянулась за курительной трубкой. Набив ее чаггой, зажав мундштук зубами, она наклонилась к ближайшей жаровне, и, раскурив трубку, выпустила несколько колец желтоватого дыма. Прикуривать от жаровен жрама - набожная матушка бы упала в обморок, узнав о таком святотатстве. Лэрис презрительно усмехнулась, пряча гримасу за ещё одним столбом дыма. А ещё матушку бы хватил удар, если бы она знала, кем стала ее дочь, в которую было вложено так много сил.

От курения мысли слегка прояснились, однако началась лёгкая головная боль, а в носу засвербело от горечи. Девушка сплюнула коричневую слюну, растёрла ее ботинком, кивнув самой себе. Она вошла в храм решительно, почти вальяжно. Ее никогда не трогали проповеди тучных отцов церкви, не интересовала участь души после смерти. Ее интересовали только способы выжить.

Редкие Братья, бродящие по храму сгорбленными тенями, были на удивление тихи. Существа не обращали внимание на вошедшую гостью, продолжала циркулировать по помещению лишь одним им известными путями.

Лэрис быстро пересекла центральный неф, стараясь дышать поверхностно. Едкий запах ладана усиливался с каждым шагом к алтарю. Обычно притягивающий взгляд позолоченный санктуарий сейчас казался тусклым. Старые изображения Пятерых больше не будоражили воображение.

Девушка резко свернула влево, к неприметной двери в боковом нефе. Постучав трижды и дождавшись приглашения, она вошла. Комната по ту сторону двери оказалась приятной и небольшой, хоть и было заметно, что использовалась она редко. На полках лежал толстый слой пыли, на потолке притаился паучок, а книги наверняка давно поедают книжные черви. Однако остальная часть помещения выглядела вполне обжитой: широкий стол, несколько неудобных стульев, давно не разжигаемый камин. А более всего на фоне этой комнаты выделялся мужчина в белых одеждах, что были традиционными для высших чинов инквизиции. Его стройная, высокая фигура охотнее представлялась в большом кабинете с огромными окнами, со множеством писчих из секретарей, ловящих каждое слово высокопоставленные особы. Среди пыльной комнаты верховный инквизитор выглядел комично, будто вырезанный из другого мира. Мира, в котором царит почти полная стерильность. Мира, противоположного миру Лэрис. Девушка покосилась на своей грязные ботинки и подумала, что озаботится о своём внешнем виде нужно было немного раньше. Мужчина развернулся к девушке, изобразив вежливую улыбку.

- Инквизитор де Фэр, вы прибыли. Прошу, присаживайтесь. - дождавшись, пока Лариса займёт указанное место, он продолжил. - Как прошла ваша поездка в Терин?

- Успешно, Ваша Светлость. Мой отчёт уже на вашем столе. - их разговор напоминал своей непринужденностью беседу о погоде. О, голоса их обоих не выдавали ни капли тревоги о случившемся в Терине бунте порабощенных кочевников с востока, которые давно выказывали недовольство агрессивные экспансией Меекханской империи. И вот, когда недовольство, достигшая апогея и вылившаяся в открытый бунт было жестоко подавлено, они говорили столь спокойно. Либо Архилектор Его Королевского Величества и впрямь был сделан из камня и ничего не чувствовал, либо оба человека в этой комнате были хорошими лжецами.

- Наверняка вы догадались, почему я вызвал вас сюда, инквизитор? - начал мужчина издалека.

"Конечно, случилось что-то поистине ужасное, что такой педант щеголь, как верховный инквизитор Сульт, вышел из своего высокого кабинета и опустился до разговора с рядовым исполнителем. И разгребать это "что-то" ты поручишь мне, очевидно. Однако место ты выбрал подходящее для разговора. В маленькой, пыльной каморке решается судьба города. С другой стороны, если в процессе разговора всплывут тайны, они не уйдут из этого места. Братья неразговорчивы."

- Не имею ни малейшего понятия, Ваша Светлость. - чтобы не выказать растущего внутри раздражения пришлось сжать зубы. Мужчина театрально вздохнул.

- Видите ли, на наш и без того терзаемый всеми ветрами край обрушилась одновременно несколько несчастий. С востока тянутся бесчисленные племена кочевников, стремящихся номинально отомстить за своих собратьев, а фактически отобрать у нас земли. Запада в Лириф тянутся "Псы", что ставят под угрозу нашу самостоятельность в городе. На севере бушует какая-то дрянь, то ли животное, то ли человек, убивающее людей. С юга нет напастей только потому, что там холодный океан, но что-то мне подсказывает, что это до пары, да времени... - взгляд архилектора остановился на лице Лэрис, глядя пристально и доверительно. - ...именно поэтому мне нужны лучшие люди, чтобы защитить наш край от этих бед.

Разумеется, на девушку взгляд этих горящих очей не произвёл никакого эффекта.

"Ой, какие глаза, я уже бегу со всех ног разгребать твои проблемы, архитектор. Такой спектакль сработает на зеленых юнцов, но я-то прошла через многое. Небось, начальство из столицы уже наступает тебе на хвост, вот ты и перекладываешь на мои плечи свои заботы, чтобы голову не потерять. Хитрец в белой рясе, чтоб тебя черти драли."