Сезон охоты

Глава 2

— Привет.

— Привет. Как доехали?

— Все в порядке, — ответила она, надеясь что у нее не задрожит голос. Почему-то она очень разволновалась и стала наматывать провод на палец.

— Завтра днем я буду занят, есть документы, которые нужно изучить. А к вечеру, приезжай.

— Надо что-то еще узнать? — сразу спросила Лис. Если Виктор ее звал, то, вероятнее всего для нового расспроса. Кроме ее работы как помощницы, была еще и необычная работа: когда Виктор запирал кабинет и спрашивал то, что ему нужно было знать от голосов. Здесь эффективность Лис была очень неровной. В один день она могла рассказать много всего, обозначить болевые точки конкурентов, рассказать о потенциале партнеров, делилась такими яркими и точными деталями. А в другие дни вдруг замолкала, не в силах рассказать даже малого. От чего зависит эта разность никто не знал. Время от времени Лис приезжала к Виктору и на выходных и решила что он зовет ее за этим. Но он сказал:

— Не на этот раз. Приезжай просто в гости.

Лис почувствовала как расцвела улыбка на ее лице.

Ее надеждам не суждено было сбыться.

Из рабочего дневника Виктора Штайна:

Оставленная в одиночестве, Лис может находится в приступе и много дольше десяти минут. Такое случилось в начале декабре, когда Лис, не придя толком в себя после приступа, впала в сдвиг дома: оставленная одна в комнате она, по словам Дитриха, не выходила из сдвига больше получаса. Я привел ее в порядок за минуту и с тех пор стал обращать внимание на то, что в моем присутствии Лис намного легче сохранять стабильность и приходить в себя.

С самого начала я тщательно записывал симптомы и подробности сдвигов, снабжая их датами и пометками в какое время дня начался приступ и сколько продлился. Тетрадь заполняется не слишком быстро: приступы случаются с Лис не чаще раза в две недели.

Голоса, которые могут завладевать ее телом различаются между собой.

Среди голосов Лис есть почти безобидные — если с ними говорить, они отвечают замедленно и безразлично, посвящают много времени разглядыванию пальцев Лис. Если им дать что-то в руки, они рассматривают эту вещь до бесконечности, но ничего не делают.

Есть агрессивные типы: тогда Лис, рыча, забивается в угол, где кусает пальцы и отвечает агрессией на любые попытки ее из угла извлечь. Самой сильной и опасной сущностью является та, кого я назвал “Бес”. Ее легко узнать.

Бес не любит отражение Лис в зеркале и, едва завидев его, всеми силами старается разрушить и стереть его. Она называет тело Лис “своим” и громко заявляет свои права на него, но не щадит — может намеренно ранить, но никогда не калечит, хотя могла бы: сила в ее руках огромная. Бес без труда проламывает ударом кулака толстую деревянную дверь, ломает стулья и мебель, бьет стекла. За одну минуту она может наделать больше разрушений, чем специально обученная команда с машинами для сноса домов.

Бес непоседлива и открыто агрессивна: кажется, если она немедленно что-то не сломает или не учинит какое-нибудь насилие, хотя бы над собой, она взорвется. Будучи связанной она страшно кричит и сыпет проклятьями, но совсем недолго: неподвижное состояние для нее было невыносимо и она быстро исчезает, стоит ее обездвижить.

В отличие от самого первого дня, когда Бес выложила мне планы Ноймана, все остальное время она была не слишком информативна. Бес мечтает оторвать мне голову и с удовольствием рассказывает об этом. Из ее рта щедро летят ядовитые и злые слова и обзывательства, но никаких пророчеств...

В тот день, 17 января, Бес заговорила.

Сдвиг начался ни с того ни с сего, безо всякого очевидного повода.

Был снежный день, снег немного замел оконные рамы снаружи, отчего внутри стало еще уютнее. Миновало рождество, настроение дома было приподнятое: Зиманны проводили выходные дни все вместе, собираясь в гостиной. Все были заняты своими делами: Лис жадно читала, Мария делала уроки, обычно пристраиваясь поближе к сестре, в которой души не чаяла, и ревновала к каждому утюгу. Ей приходилось уступать книгам, от которых Лис было не оторвать, но и зачитываться она ей не давала, под разными предлогами выманивая ее поиграть.

Таль обычно вполголоса беседовала с мужем, или занималась мелкими домашними делами, помогая домоработнице и то и дело бесшумно появлялась в гостиной по какому-то поводу. Она расставляла цветы, наводила порядок на книжных полках, иногда что-то вышивала, но, несмотря на то, что у нее получалось хорошо, у нее никогда не хватало терпения доделать что-то большое. Зато у всего семейства были изумительно вышитые платки.

Дитрих либо читал газеты, либо отвечал на рабочие письма. Всегда тихо работало радио, передавая новости.

Было тихо и обыкновенно, когда Лис вдруг нахмурилась и подняла руку. Она мелко тряслась. Мария увидела это первой.

— Па! — позвала она.

— Папа, звони Виктору, — сказала Лис, поднимаясь с кресла. Забытая книжка упала у нее с колен, она быстро наклонилась за ней и, поднимаясь, пошатнулась. В глазах у нее появилось удивленное выражение.

Дитрих хотел подойти к ней, но Мария уже схватила сестру за руку:

— Не падай, Лис, пойдем, только ничего не разбей по дороге, хорошо, Лис, обещаешь?

У нее было очень серьезное и уверенное лицо, она, как и нужно было, часто звала сестру по имени, чтобы помочь ей сохранить сознание. Она увела Лис в ее комнату, а Дитрих немедленно обратился к телефону: Таль уже набрала номер и протянула ему трубку. Если Виктор и удивился, он ничем этого не показал и лишних вопросов не задавал, ответил короткое: “Еду” и прервал связь.

***

Спустя рекордные двадцать минут Штайн переступил порог дома Зиманнов. Дитрих встретил его в прихожей: увидел его машину в окно.