Сезон охоты

Глава 7

— И не подумаю уходить! — объявила Анита.

— Ладно, не уходи. Но учти, думать обо мне нормально после того, что ты увидишь, станет сложно, — предупредила Лис.

— Ой, а я как будто до сих пор пребывала в заблуждении что ты совершенно обычная барышня! — добродушно возразила она, — показывай уже свои ужасы, ты меня не удивишь.

Дело происходило в подвале: там контролировать Лис в случае сдвига было проще всего. Она удобно развалилась на стуле, всем своим видом транслируя самоуверенность, Виктор сел напротив, наклонившись вперед. Анита встала в дверях как часовой, с трудом скрывая любопытство.

— Нам ещё не приходилось вызывать ее намеренно, — заметил Виктор. Нет, не с сомнением. Задача представлялась ему интересной, необычный подход бодрил и гнал прочь сон.

— А ничего сложного, загонишь меня в сдвиг поглубже, он и появится, — сказала Лис, — давай, спроси что нибудь.

Вопрос у Виктора был готов еще с утра:

— Расскажи про Шрайбера. Что твоим голосам известно про него?

Лис отвела взгляд, как будто прислушивалась. Виктор внимательно следил за ее лицом: вот она прикусила губу, нахмурилась. Наклонила голову. Открыла рот:

— Они говорят — он хочет быть чистым, но он не чистый. Кровь испорчена. Его прабабка была цыганкой. Крепкая женщина, прожила долго, все боялась за внука. “Тьма в тебе говорит тьма”, хотела уберечь его. А по документам он все почистил, никто ничего не знает, все молчком. Ха!

Лис хрипло усмехнулся. Виктор про себя сделал пометку — происхождение Шрайбера может стать важным рычагом если придется давить на него. Он заметил и то, как понемногу стали светлеть глаза Лис.

— Что он за человек?

— Что за человек тот, кто заставляет других мальчиков душить котят и щенят? Он любил приказывать, любил смотреть. Портил людей. Раситил из них таких же как он сам. Они убивали своих любимых чтобы угодить ему… привез с собой из Германии жену и ребенка. Целует сына в лоб перед уходом. И весь день наблюдает за тем как сжигают людей в камерах. Хорошая работа, добрая, считает он, избавлять людей от паразитов. Любит сына. Учит его держать пистолет.

— Помогает ли ему кто-то из голосов похожих на твой?

Лис глухо рыкнула и мотнула головой.

— Не могу сказать.

— Лис? — переспросил Виктор.

Она покачала головой:

— Недостаточно. Нужно еще что-то.

Виктор сложил руки перед собой. Он знал про что нужно спросить, чтобы Лис точно унесло. Одного воспоминания о лагерях Лис хватало чтобы погрузиться в поток чужой боли и страданий с головой,  но Виктор не хотел этого делать с ней, не хотел причинять лишний раз боль, боялся, что она уйдет слишком далеко и вернуть ее будет трудно. И он продолжал спрашивать простые вопросы:

— Кто окружает Шрайбера? Расскажи про них.

— Люди, разные люди. Оберштурмбанфюрер Кость, так его прозвали, а фамилия, фамилия у него павлинья, Фаунфедер, учился с Шрайбером в одном классе, дружны не были никогда, делают вид что друзья. Фаунфедер копает под Шрайбера, хочет его место и авторитет, но знает что он ему не по зубам. Кость насилует молоденьких евреек каждый раз, когда приезжает в лагеря. Тех, кто ему нравится, дольше не убивают. И все же девушки в очередь не выстраиваются. Больно молоденьких он предпочитает. Прикосновение к таким молодым немкам он бы сам осудил и казнил бы такого человека. Но евреи не люди.

Анита за спиной у Виктора скрипнула зубами в бешенстве. Лис продолжала говорить, глядя в одну точку. Взгляд у нее постепенно становился все более отсутствующим, какой бывает у слепых. Она целиком обратилась в слух.

— Люди, люди, ты хочешь знать тех, кто важен, так, смотри. Лиам Зоненберг, рыжий, сразу такого узнаешь. Будь к нему внимателен, этот предан нации и против нее никогда не пойдет, но евреев все же считает за человеков. В нем просыпается стыд. Но раскрываться ему не вздумай ни за что. Зоненберг мечтает найти хорошую девушку и чтобы война кончилась.

Лис замолчала на какое-то время. В ее глазах плескалось серебро, голос изменился:

— И Анита Кунц тоже окружает штандартенфюрера. Обошла немало конкуренток Анита Кунц, способная девица, зачем бы ей это делать? Она так хотела эту работу, что Шрайбер стал к ней присматриваться, лично так сказать, пришлось Аните сказать, что она восхищена делом “чистки” и мечтает увидеть все происходящее. Вдохновленный такой преданностью, Шрайбер готовит ей большую экскурсию в лагеря. Ему интересно посмотреть на лицо такой девушки.

Недобрая улыбка рассекла лицо Лис и рот сделался похожим на лягушачий. Почувствовав неладное, Виктор привстал, но она заговорила снова прежде, чем Виктор успел ее остановить

— Когда Аните было двенадцать, она встретила мальчика-цыгана и знала от братьев что цыгане как звери, только похожи на людей, и их надо убивать. Она сказала мальчику что знает хорошее место для купания и отвела его на скалы. Мальчик бросился и разбился о камни, раз и умер. Теперь у Аниты нет сердца, оно разбилось вместе с ним на камнях.

Виктор медленно оглянулся чтобы посмотреть на сестру. Бледная как мел, она держалась за косяк. На ее воротник без звука лились слезы. На лице застыло выражение муки и боли.

“Иногда у меня чувство”, — вспомнил Виктор свой давнишиний разговор с Лис, — “Что я один в своей жизни никого не убил. А ведь я был врачом, я мог бы”.

“Все нормально”, — ответила ему Лис, — “Я не врач, но тоже никого не убивала. А многие только тем и занимаются, похоже”.

— Я не хотела, — сказала она тихо, — я так виновата…

Лис издала новых хриплый смешок и ее глаза закатились. Виктор встал, готовый действовать, если Бес окажется буйной. Серебрянные глаза распахнулись. Безразличный взгляд мазнул по нему, затем по Аните. Опустился и сфокрусировался на руках.