Сезон опадающих листьев

Река уксуса, часть вторая

Старшая школа Чикаракаги, названная в честь вечноцветущего красного дуба, входит в тройку лучших учебных школ страны, где взращивают великих людей, начиная учеными и заканчивая спортсменами. Первоклассные учителя, обширный спектр выбора направлений развития, индивидуальный подход к каждому ученику – львиная доля того, чем она может похвастаться. В чем же подвох? Чтобы поступить, нужно быть либо круглым отличником, чуть ли не гением, либо иметь отличные физические данные. Как, не обладая ни тем, ни другим, я очутился там? Вопрос… оставим за кулисами.

Школьные ворота, золотые, изрезанные узорами и обвитые лозой. Врата в сады Эдема. Недостойные лишь любуются, в Рай попадают по приглашениям. Но дразнить я вас не стану. За ними – облагороженная по высшему разряду территория, утыканная фруктовыми деревьями, клумбами, фонтанчиками и беседками, а над широкой аллеей помпезно выстроены арки, которые когда-то создали ученики в качестве дипломных работ. Пройдя по ней, мы дойдем до гротескного дворца, несущего в себе пышность, контрастность, а также совмещающий реальность с иллюзией. Передавая дух старины, он – выражение мощи и величия давно ушедшей империи, символ которой – ангел с волнистыми белокурыми волосами – сторожил сегодня вход…

Ох, увлекся. Ну, при виде нее можно подумать, что она прямиком с небес спустилась. Доброжелательная и жизнерадостная учительница Окуяма Умако – свет ярче тысячи созвездий. Ой, кажется, мне еще нездоровится…

Учительница высматривала кого-то в толпе, а заметив, подняла свою тоненькую ручку. Я поддался и обратил внимание. Во мне сразу что-то перемкнуло, я было собрался рвануть к ней, но, погасив внутреннее пламя, стал смотреть себе под ноги, двигаясь ровно и быстро.

– Доброе утро, Айра.

Голос, будто пуля, выпущенная в затылок. Испуганно озираясь назад, я увидел учительницу, которая, забыв свои временные обязанности, радушно улыбалась с той стороны ворот.

– Здравствуйте…

– Сложно, однако, было выцепить тебя, несмотря на твой стиль в одежде. Среди ворон ты был, как лиловый дрозд. И все же, ты меня не заметил.

– Я…

Не стану же признаваться, что проводил воображаемую экскурсию?

– Наверное, не выспался? Витаешь в облаках, чуть не споткнулся.

– Какой вы внимательный педагог. Но не беспокойтесь почем зря.

– Как мне не быть обеспокоенной, когда мой ученик был в шаге от того, чтобы разбить себе нос?

– До этого бы не дошло. С координацией у меня полный порядок. Я могу без проблем выступать с опасными акробатическими номерами.

– Ого! Как мальчик Самуэль?

– Да!.. А он кто?

– Самуэль пользовался высокой популярностью у британской общественности. Он был неповторим! Балансировал на трапеции, держась за нее шеей, и при этом играл на барабане. Но, а самый главный трюк… Он был грациозной мадмуазелью Лулу!

– Э? То есть?

– Природа соблаговолила, преобразив его, когда наступило половое созревание. Отрастил волосы, сменил костюм… И начался ошеломляющий успех! Молодая девушка, совершающая подвиги да показывающая свои оголенные конечности, была гораздо более склонна привлекать толпы, нежели любой мужчина.

– Ух-ты.

Это все, на что меня хватило? Безэмоциональное «ух-ты»? Будто провернуть аналогичное на раз плюнуть.

– А ты бывал в цирке, Айра?

– Эм, да… Дедушка водил меня однажды. Я тогда еще маленьким был и впитывал информацию, как губка. Все такое шумное, играющее и святящееся. Клоуны в смешных нарядах, дрессировщики тигров и гарцующие по арене лошади, летающие под куполом акробаты, гимнасты, виртуозные мастера-жонглеры и атлеты – они воспринимались с эмоциональным бумом, подобно запуску фейерверков.

– Как интересно! А меня родители все время заставляли учиться. Грызла гранит науки до зубной боли, кроме учебников ничего не видя. Я лишь читала про «Cirque du Soleil» и о фантастических постановках, которые разыгрывались по всему миру. Всегда мечтала их посетить.

– Это они отказались от участия животных?

– Да! Здорово, не правда ли?

– Я тоже считаю использование животных в цирке недопустимым. Когда на сцене появлялись мишки на мотоцикле, восторг от предыдущего выступления, где была карнавальная музыка и танцы, сменялся грустью. Давно пора прикрыть лавочку или издать соответствующий закон, как сделали в Нью-Джерси.

– Хорошо, что они решили пойти иным путем.

– Мишкам теперь не надо никуда ехать.

– Айра, а ты бы хотел поучаствовать в цирке?

– Ни за что. Адекватный зритель смекнет, что ему показывают замученных зверей. А сколько было несчастных случаев? Например, тигр нападал на дрессировщика. Из-за чего, спрашивается, это было допущено? Неопытность дрессировщика? Это следствие длительных пыток, приводящее к тому, что воля животного ломалась. Итог – накопившаяся злоба выплескивается. Безумие, возникающее, когда терять больше нечего. Я не хочу быть ни ее прародителем, ни ее приверженцем. Но большее безумие – сторонники, заступающиеся, как они говорят, за наши «культурные ценности». В самой что ни на есть жестокости они видят что-то значимое. Варварство.