Шахта

Шахта

– Кто о тебе помнит? – Спросил новенького 2508.

– Опять ты за свое? – Забубнил 0701, седой старик, чье лицо было практически не разглядеть из-за почти погасшей лампадки у него над головой. – Дай ты ему хоть немного освоиться.

2508 ненадолго затих, а потом снова обратился к новенькому:

– У меня жена там осталась, хорошая женщина, красивая, умная. Вот только не любила она меня. Любовница была, и ей я оказался не нужен. Еще встречался с женщиной — очень душевной, внимательной, заботливой. Да и тоже все показное…

– А ты бы еще больше женщин завел себе, глядишь, нашлась бы та, которая полюбит до доски гробовой, – засмеялся 1810. Его гогот разбудил задремавшего было 0701, который медленно открыл глаза и осмотрел своих соседей, будто бы стараясь вспомнить, кто он и что тут делает. Лампадка над его головой почти погасла, но все же тоненький лучик света еще падал на его щеку.

– У меня только и осталась лаборантка. Девчонка молодая, красивая, звонкая. Какое-то время у меня работала, потом пропала. Ну, не просто так, ты понимаешь? – Вновь обратился к новенькому 2508. – Спортивный интерес у меня был. А она влюбилась, дуреха. Когда поняла, что не взаимно, уволилась. Я и думать забыл о ней, пока вот тут не очутился.

Новенький осматривал мужиков, сидящих вокруг него. Тут разные были: старые, молодые. У каждого была своя лампадка, правда, у кого-то она светила ярче, у кого-то затухала, как у 0701. В основном, все молчали и о чем-то думали. Вот и 2508 замолчал.

Наступила тишина. Новенький пытался вглядеться вдаль шахты, но все, что он видел — мерцание тысяч лампадок, убегающих от него на непонятное расстояние вправо и влево. Но несмотря на это в шахте был полумрак.

– Так кто у тебя там остался? – Вдруг вновь встрепенулся 2508.

– Мама, сестра… – Впервые заговорил новенький.

– Мама, сестра — это хорошо, хорошо. А у меня вот лаборантка. Она единственная, кто меня по-настоящему любил. И до сих пор помнит обо мне. Только я не понимал тогда…

– Куда тебе понимать любовь-то, – снова засмеялся 1810. – Ты ж кроме себя и не любил никого. Да и себя не любил, наверно. Не за что было!

– Много ты знаешь! – Обиделся 2508. – Девчонка меня вон до сих пор любит. И помнит. А о тебе кто помнит?

– Жена, конечно. Единственная! Мы ж с ней с 15 лет бок о бок по жизни. Я ее столько вытягивал из передряг разных, когда по глупости бандитам в 90-х задолжала, и когда она заболела, я пахал на трех работах… Через все вместе прошли — такое разве забудешь. Она и не забывает!

– Эх, молодежь, – вздохнул 0701. – Как-то вы все прагматично про любовь-то. А она же о другом…

– В твое время, может, и было о другом. Да я смотрю, что о тебе-то с твоим «о другом» забыли почти, – парировал 2508.

– Дак это все болезнь. Как-то врачи умным словом называли… А, деменция. Старуха уже имя свое не всегда помнит, не то, что меня…

– Я свое имя тоже не помню, только цифры. 1303. – проговорил в замешательстве новенький.

– Тут у всех так, – сказал старик и посмотрел на свою лампадку. – Скоро совсем погаснет…

Новенький взглянул на свою — она светила ярко, так, что можно было хорошо разглядеть и его молодое красивое лицо, и его руки, и светло-серую, пока еще не закоптившуюся робу.

– Так, говоришь, мама и сестра? – Опять обратился к новенькому 2508. – Да-а, хорошая мать долго будет помнить, до конца, если вон, как у стариковой бабки деменция не случится. А сестры быстро забывают. Да и можно ли их винить? У них свои семьи образуются, свои дети… Моя сестра уже через год думать обо мне забыла, а мать умерла задолго до. Вот только благодаря лаборантке я все еще тут.

– Еще девушка есть, – мрачно проговорил 1303.

– Девушка! А что ж ты сразу не сказал! Невеста? – Вклинился в разговор 1810.

– Нет. Просто девушка. Одноклассница. После школы пути разошлись, изредка связь поддерживали. Пару лет спустя встретились…

– И влюбились… – Мечтательно произнес 1810.

– Не совсем. Вернее, да. Но… Мы жили в разных городах, и я решил, что лучше разойтись по своим дорогам.

– Получается, ты просто сбежал от нее? – С ухмылкой спросил 2508. – А она забыть не может, как и моя лаборантка…

– Не сравнивай, – грубо прервал его 0701. – Он молодой и глупый, а ты…

– Что я? Давай, старик, говори, не стесняйся!

– Дурак ты, вот что!

Все снова на какое-то время замолчали, погрузившись в свои мысли. 1303 вспоминал, как уезжал тогда от девушки. Говорил, что будет лучше остаться друзьями. Она улыбнулась и согласилась. Он тогда думал, что поступает правильно. Только почему-то во время прощания ему так сильно сдавило в груди, что вздохнуть было тяжело. 1303 рефлекторно приложил ладонь к сердцу.

– Не бойся, боль не повторится. Тут есть только воспоминания, – прошептал 0701. Лампадка над его головой начала мерцать.

– Что будет, когда погаснет? – Спросил 1303.

– Никто не знает. Но пока о нас помнят, мы тут. А дальше — неизвестно…

Мужики посмотрели на свои лампадки. 2508 улыбнулся — лаборантка помнила о нем с прежней силой. 1810 одобрительно кивнул, понимая, что благодарная жена долго о нем не забудет.