Шанакарт. Корона Сумрака

ПРОЛОГ

Начало начал

Для сохранения хороших отношений в семье отца не должно быть ни видно, ни слышно. Оскар Уайльд

Двери тихо раскрылись, впуская в рассветную спальню высокого арши в традиционных чёрных одеждах. На золотых волосах покоилась узкая острая корона из платины. Это был Эллисандр, император Шанакарта.

— Прими мои поздравления с рождением сына, Иллиабель.

Прекрасная тонкая демоница с белоснежными волосами, почти сливавшимися с просторным белым одеянием, безмятежно глядела на озарённый розовым рассветом Океан. Услышав знакомый до боли голос, она прикрыла сиреневые очи, побеждая минутную слабость, оторвалась от созерцания и повернулась. На руках её мирно спал закутанный в шелка и парчу младенец. Женщина гордо улыбнулась и вздёрнула подбородок:

— И я поздравляю тебя, Эллисандр.

Император заложил руки за спину:

— Мой сын родится лишь весной, весь Двор знает это.

Иллиабель насмешливо фыркнула и грациозно подошла к резной позолоченной колыбели. Она бережно уложила туда сына. Ребёнок только вздохнул, продолжая безмятежно спать.

— Что может знать Двор?

— То, что нужно короне, разумеется, — с лёгкой угрозой подчеркнул Эллисандр, заслужив ещё одну усмешку. Он подошёл к женщине и встал рядом с ней, глядя на ребёнка.

— Он прекрасен, как все Инниары.

— Он моё Совершенство, — промурлыкала демоница и погладила сына по щеке. В ответ на ласку мальчик распахнул сияющие хризолитовые глаза.

Император только тяжко вздохнул.

— Я не могу больше любить тебя, Иллиабель. Узы моих брачных клятв не позволяют мне. Я не чувствую ничего, — помолчав, он погладил кончиками пальцев её по спине. — К тебе…

— О, это уже не важно. Узы моих брачных клятв не позволяют мне чувствовать к тебе ничего, кроме разочарования, — она до обидного легко рассмеялась. — Но у меня есть Селлестераль и единственное ценное, что ты мог подарить мне.

— Об этом никто не должен знать. Особенно — мой брат.

Она провокационно изогнула чёрную бровь:

— Боишься, что он будет похож на тебя?

— Илли…

Она села на высокий мягкий табурет возле колыбели, и устало вздохнула:

— Вы же близнецы, Эллисандр! Какая к Тёмным Богам разница? Один Шанакарт, другой Шанакарт... И неужели, ты в самом деле думаешь, что Селлестераль не знает? Вынуждена признать, что я всегда недооценивала его. Но хоть ты не делай эту ошибку.

— И всё же, я хочу, чтобы это осталось между нами.

— Уходите, Ваше Величество.

Эллисандр сделал попытку прикоснуться к молочно-белым волосам женщины, которые так очаровывали его всегда, и безвольно опустил руку, так и не коснувшись. Её красота больше не перехватывала дыхание, её не хотелось носить на руках. Все воспоминания о их блистательных и наполненных ослепляющей любовью днях поблекли, утратили очарование. Он всё помнил, но ничего не хотелось повторить.

Он буднично нахмурился.

— Ещё кое-что. Я пришёл не с пустыми руками, — из внутреннего кармана кафтана он достал широкую плоскую шкатулку из красного дерева и протянул ей, раскрывая. — Ещё раз поздравляю, Иллиабель.

— О, это плата за молчание? Как мило.

На бархате цвета запекшейся крови лежало колье из платины с совершенными рубинами. Они гроздьями спускались с тонкого, как струна, литого ошейника и в зарождающемся свете дня горели алыми огнями в гранях. Женщина сверкнула глазами, на миг открывая всю ярость, кипевшую внутри, и взмахом руки отшвырнула протянутую шкатулку. Колье рассыпалось, бусины горошинами покатились по пушистому белому ковру.

Эллисандр со вздохом проводил взглядом кровавые капельки камней.

— Прощай, Иллиабель, — прошептал Император и на прощание погладил сына по щеке. — Ледяной…

— Его зовут Альшерриан. И единственное, что я могу тебе пообещать, ты смертельно пожалеешь, что твой сын родится лишь весной.

— Когда-нибудь, возможно.

Он был повелителем всего Шанакарта, но не её. Под холодным, насмешливым взглядом он вышел из комнаты. И из её жизни…