Шарага

Глава 1. 1. Я -Саша

Саша — для друзей, Шурик и Санька — это я дома, а весь день на работе Александра Константиновна. Работаю в колледже. Местные называют его шарага.

Место действия: мой родной город. Всю свою жизнь я прожила здесь. В детстве, сколько себя помню, всегда мечтала уехать из него. Не получилось: окончила в Питере универ, и так потянуло домой. Да, забыла сказать: я не замужем. Я психолог. И мне нравится то, чем я занимаюсь. Значит, я — счастливый человек? Но это не значит, что мне легко. Бывают дни, когда накрывает так, что хочется бросить всё и навсегда. Но чёрная полоса всегда короче белой.

"Психея" — означает душа. Мне нравится угадывать движения чужих душ (ни секунды не сомневаюсь в существовании этой субстанции). Вот и копаюсь в поступках студентов, где и душу-то бывает трудно отыскать. Я не раздаю нуждающимся ответы. Я сама не так давно живу, и у меня нет бесценного опыта, которым могла бы поделиться. И, увы, я не верю в конкретные рекомендации, способные сделать чью-то жизнь прекрасной. Всё очень и очень индивидуально. Конкретны только десять заповедей — «Не убий», «Не пожелай ничего чужого» … ну, вы знаете.

Признаюсь честно: я пока обычный лайф коуч в шараге, пытаюсь помочь ребятам найти ответы или хотя бы выслушать их вопросы. Просто стараюсь быть рядом, когда им больно. Как стоматолог.

Я единственный ребёнок в семье. Хотелось ли мне сестру или брата? Всегда! Если в семье единственный ребёнок, то к нему в комплекте идут привычка быть в центре вселенной и привычное чувство одиночества со всеми вытекающими.

А ещё — я не оправдала мамины надежды. И это немного грустно. Единственный ребёнок всегда заложник ожиданий родителей. А мамина надежда, вот она, стоит у стены, с вазочкой на крышке. Мама со словами «пианино ещё никому не помешало», расположила его в нашей гостиной. И не сразу смерилась с фактом, что великой пианисткой её дочь не рождена.

Здание колледжа, в которое я вхожу пять дней в неделю, представляет архитектурно скромное трёхэтажное здание, с яркими цветниками перед крыльцом.

Сегодня в колледж я вошла, когда занятия уже начались. В опустевшем вестибюле увидела странную девушку. Нет, девчонка очень даже симпатичная. Просто видеть такую гламурную штучку в нашей шараге странно. Она стояла в вестибюле, как на пустынном берегу моря, глядя куда-то вдаль. Дежурные обалдело пялились на неё. Они хоть спросили: к кому пришла и что ей здесь нужно? У меня на секунду возникло такое желание, но я решила не заметить её, так же, как и она меня.

Мой кабинет находится на первом этаже, справа от входа на лестницу. Рядом — спортзал. Кабинет директора тоже на первом. Я ещё не успела вставить ключ в дверь, как меня окликнула спускающаяся по лестнице (цок-цок каблучками) Верочка — сногсшибательная секретарша шефа. Кода я смотрю на Верочку, я вспоминаю, что эволюция трудилась над нами миллионы лет.

— Всех в учительской собирают, — сообщила она.

А день ещё только начинался.

— По первокурсникам, — ответила Верочка на мой немой вопрос.

Заканчивался сентябрь, а сентябрь — это время первокурсников. Всё для них и всё вокруг них.

Первокурсник — это такое уникальное творение природы, раздираемое зависимостью от мнения сверстников и дикой ориентацией на самостоятельность. С одной стороны, нельзя выпасть из тусовки, с другой — я же индивидуальность, а не болванка, сделанная по общему лекалу; с одной стороны, все эти люди должны тебя зауважать, с другой — я и мои тараканы, мы такие особенные. Оба варианта, как говорится, хуже. А ещё — они грубы и бесцеремонны к другим, но трепетно ранимы в отношении себя.

Когда я вошла в учительскую, то сразу стало понятно — что-то произошло. Я попыталась прочитать по лицам присутствующих что же. Лица «говорили», что их уже ничем не удивишь.

— Александра Константиновна, — окликнула меня Людмила Игоревна, указывая на свободное место рядом. С «англичанкой» Людочкой нас второй год связывала не чуждая расчету дружба.

Итак, пожалуй, начнём с последовательного подхода к ситуации.

Залив в себя две чашки кофе, я отправилась на задание.

У закрытых дверей кабинета русского языка роились учащиеся. Звонка на пару ещё не было, а входить в кабинет раньше преподаватель не позволяла. Пенсионерка Нина Владимировна возглавляла рейтинг уважаемых ребятами педагогов колледжа. Она никогда не жаловалась ни завучам, ни директору на своих ребят. Отголоски конфликтов или междоусобиц на территории кабинета русского языка иногда достигали общественности, но в итоге всё заканчивалось хорошо. Талант? Как-то в столовой я слышала, как первокурсница за соседним столиком, рассказывала, что русалка (учительница русского языка) сегодня извинилась за то, что выгнала её вчера с пары. Она, видите ли, не знала, что девочка плохо себя чувствовала. Талант.

На скамейке вдоль стены, чуть в стороне от всей толпы одногруппников, сидела Агата.

Агата

«Обидно. Нет, я, конечно, понимаю — мама не вытянула бы универ, но было бы классно доучиться в школе, хоть мне и там не очень, но всё, ни эта шарага. Я её просто нереально боюсь», — в который раз думала я на эту тему, сидя чуть в сторонке от кабинета математики. Я опоздала на пару, а вёл её молодой учитель, прибегавший к нам из школы по-соседству. Он так всегда громко психовал, если мы тупили, так пафосно возмущался, когда опаздывали. Бр-р-р!

За дверью, напротив, в кабинете технологии, вспыхнула перебранка. Преподаватель кого-то ругала, этот кто-то отвечал сильным баритоном, аудитория хихикала женскими голосами. Затем дверь резко отворилась, и в коридор не спеша вышел ну, о-о-очень симпатичный парень. Не смазливый мальчик, а реально красавец.

— Привет! — сказал он мне, посмотрел по сторонам и плюхнулся рядом.

Я кивнула.

— Выгнали? — с искренним сочувствием обратился он ко мне.

— Не-е, опоздала.