Щегол

1

У Ваньки Щеглова у́гольные волосы, карие глаза, красивые губы и острые скулы. Он настолько смазлив, что это признавали все. Поэтому спорить с ним на девчонку было опрометчивым поступком. И для Ваньки сейчас было важно, чтобы Журавлёв Макс не соскользнул с крючка. Возможно потому, что всё никак не решался подойти к Даринке с конкретным предложением, а здесь прямо большая причина – настоящий спор между пацанами, а значит, он своего не упустит.

Щегол долговязый и широкоплечий, растрёпанный и тощий, он хищником смотрел на соперника, жевал жвачку и улыбался белыми зубами.

Макс Журавлёв просто моль бледная на его фоне. Светлый, с веснушками, нос уткой, точнее селезнем. Зато при деньгах, и на машине уже в последние месяцы ездил в школу. Прищурив глаза, закинув голову, внешне сохранял спокойствие. Но на самом деле уже дошло, что серьёзно вляпался со Щеглом. Слово было сказано при парнях, один из которых слишком крут.

Егор по кличке Гога его товарищ и будущий однокурсник, при этом заводила и жёг звёзды. Гога возбудился ни на шутку на этот спор, глаза уже горели, восторг из ушей фонтаном. Максу не оставалось никакого шанса на возврат. Снимали всё на телефоны.

А Щегол на год младше, только семнадцать, и как-то нужно было разруливать эту ситуацию. И хотя действительно за Даринку можно было и повоевать, Макс хотел к ней подъехать с серьёзными намерениями, а получалось, что спор, и всё как-то погано складывалось.

И для одного и для другого.

И один и другой были готовы на большее, чем это…

Но уступать никто из них не умел.

Хотя девчонка стоила, чтобы к ней нормально относились.

Но так получилось.

Свистели и выли пацаны из одиннадцатого и десятого. Светило яркое майское солнце в окно школьной рекреации, будоража и кипятя кровь внутри молодых парней.

— На деньги, — Макс состряпал надменную физиономию.

Решил таким образом выкрутиться.

Не на того напал. Конечно же, все знали, что Щегол бомбил потихоньку и жил просто с ножа. Рано или поздно это должно было кончиться очень плохо.

— Сколько? — не теряя плотоядной ухмылочки, поинтересовался Щегол, у которого дырки на старых кедах, чёрные джинсы, затёртые до дыр, и у куртки рукава коротковаты.

Ну, куда казалось бы в таком виде к девчонке красивой, самой лучшей, интересной и главное чистой?

Ан, нет! Лез!

Макса это бесило, но он только усмехался в ответ.

Посмотрел на двух дружков Щегла: Грыжу – это откровенный криминал из десятого, и на извечного дружка Щегла, Будьдобра. Если первый мелкий, лысый и больной на вид, то Будьдобр в очках Гарри Поттера, с такой же нелепой причёской и с сумкой, полной книг наперевес. В целом этот пацан неплохой. Приехал пять лет назад в посёлок с матерью и не посчастливилось ему поселиться рядом с домом, где обитал Щегол, и загреметь к Щеглу в класс. И вот, когда Ванька его пинал, этот батан пищал: «Будь добр, Ваня!» И Ваня, как и следовало главарю бандитской своры, привязал парню эту кликуху. Потом сдружился на почве уроков, тоски, соседства и так далее. Теперь Будьдобр, которого ещё называли Бобр, Бульдозер и Будка, стал лучшим другом Щегла. Везде с ним таскался и был в курсе его оценок и шансов на поступление в следующем году.

Ваньке грозило только поступление в тюрьму.

Глаза карие бесприютного Щегла в лучах яркого луча солнца солнцем и отдавали.

На девку похож. На какую-то восточную. Если б не руки Щегла, длинные и жилистые, которые за такое сравнение могли сильно повредить, то Макс бы сейчас съязвил.

Журавлёв решил понтанутся. Да так, чтобы в историю войти! Он сунул руку во внутренний карман своей джинсовой толстой рубашки и достал оттуда пачку крупных купюр.

— Пятьдесят тысяч, — сказал он, ожидая, что Щегол сейчас свистнет и откажется от этой идеи, и тогда эти деньги уйдут Даринке на подарки.

У нищей девчонки, которая осталась совершенно одна и концы с концами еле сводила, просто без шансов. Она с личиком и фигуркой, всё что надо, к тому же одноклассница Журавлёва, до неё рукой подать.

Свистели и выли парни, восхищался Гога.

Но Щегол глазом не моргнул, продолжая нагло пялиться на Макса. Он жевал свою жвачку и противно так, дерзко усмехался, что хотелось заехать ему по наглой, смазливой роже. Но тут тоже ещё вопрос: чем драка может выйти Максу. Хоть Ваньке и семнадцать, он двадцатилетних укладывал. Он такой дикий и агрессивный, что домашние пацаны богатых родителей на инстинкте самосохранения сторонились.

Чёртов Щегол!

— Будьдобр! — скомандовал Ванька и протянул руку к своему другу. — Открой свой банк.

— Ваня, — жалобно протянул Будьдобр, глядя на друга сквозь стёкла круглых очков.

— Будет тебе, Бобр, стольник, — пообещал Щегол.

А если он что обещал, то обычно выполнял, и Будьдобр это знал наверняка.

Нехотя, под смешки одиннадцатиклассников, он выполнил просьбу единственного друга в этом посёлке.

От счастья благодушно улыбнулся, глядя на свои пятьдесят две тысячи, накопленные за последние годы своей жизни. Мать с отцом в разводе, подкидывали деньжат вдвоём. Так что он богат.

Он ради этих денег носки и трусы штопать научился! И скопил эту прекрасную сумму, которая помогла бы ему выжить после школы. Он же будет жить в общежитии, учиться и работать одновременно, а тут подушка безопасности, которую прямо из его рук выхватывал Ванька Щегол.

Иван вырвал у него телефон и экраном показал старшакам и своему сопернику в частности.

— Это не твои деньги, — заявил Макс.

Его задача спор сорвать. И никогда в жизни! Никогда, мать его щегольская! Никогда не спорить на девчонку, которая так нравится, да ещё на деньги.

— Мои, — улыбнулся во всю пасть дикий, больной на голову, шальной подросток, которого знали все в посёлке и знали не с лучшей стороны. — Я их в надёжном банке храню.

При этих словах Щегол закинул руку на плечо Будьдобра и вернул другу телефон.

— Будка, мы всё запомнили.