Щенок

Пролог

Тихая улица с крошащимся асфальтом. Обшарпанные пятиэтажки, грязные дворы, дымящие трубы ТЭЦ через дорогу. Вороны и голуби привычно роются в вонючих отбросах. Чахлые деревья уныло помахивают остатками желтой листвы. Моросит нудный дождь. А серое низкое небо стремится расплющить любого, кто осмеливается взглянуть в его тусклое чрево.

Стайка подростков скучает на детской площадке. От нечего делать они сосут папиросу за папиросой, сплевывают и вяло переругиваются. Ждут вечера, когда можно будет вытянуть бутылочку-другую и по темному времени суток развлечься на соседнем пустыре.

Взрослых не видно, и подростки, осмелев, начинают орать во все горло. Одно из окон второго этажа тут же открывается. Оттуда выглядывает дородная молодая женщина и, послав вниз тягучую струйку слюны, принимается шипеть:

- Вы чего тут развыступались, твою мать? А? Счас, нахрен, Жорку моего разбудите, - она обводит вылупленными глазами компанию. - Реально встрять захотели, что ли? Сёреня-то мой ждать не будет. Ага. Уделает в натуре до синих соплей. Левка, засранец, ты чего, не слышишь меня?

Тетка снова сплевывает и внимательно следит за траекторией своего плевка. Компания затихает, с Серёней связываться никому неохота.

- Ага, - подытоживает женщина. – Вот так-то, блин.

И со стуком захлопывает раму. Чернявый Левка независимо расправляет сутулую спину, поводит большим носом, оглядывается в поисках козла отпущения. На его счастье со стороны улицы показывается мальчишка лет четырех, коротко стриженный, с большими оттопыренными ушами и тонкой шеей. Давно не мытые руки пацаненка засунуты в карманы грязных штанов, голова опущена. Чернявый немедленно оживляется:

- А-а, Тузик! Поди-ка сюда, блин. Слышь, чего говорю?

Мальчик вздрагивает, кидает быстрый взгляд в сторону компании и, сжавшись еще сильнее, торопливо топает в сторону.

- Эй, ты чего, в натуре? Не понял, что ли? – почти радостно уточняет Левка.

Пацаненок не отвечает, а подростки вокруг чернявого принимаются гоготать в предвкушении потехи. Тогда Левка, солидно цыкая зубом, лениво поднимается и в несколько неспешных шагов настигает малыша.

- Не слушаться взрослых – очень плохо! – серьезно заявляет Левка, подхватывая того за шкирку. – Ты в курсе?

Мальчик вскрикивает, прижимает кулачки к груди и замирает.

- Тяв-тяв, Тузик. Тяв-тяв, да? Папаня-то сегодня не привязал тебя, в натуре? – расплывается в ухмылке чернявый. – Отпустил гулять без поводка?

Компания начинает ржать. А окрыленный успехом заводила ловким ударом толкает мальчишку в грязь.

- Тебе повезло, вонючка! – завершает он представление. – Сегодня я добрый.

Тузик больно стукается плечом и сморщивается в преддверии слез. Но вдруг, испугавшись чего-то, он широко раскрывает глаза и кричит, указывая в серое небо. Лицо мальчишки под разводами жидкой грязи бледнеет.

Подростки переглядываются, смотрят вверх, пожимают плечами.

- Да он же дебил, чего с него взять? – говорит один.

- Да брось, блин. Ты чего не видел, что ли, ту херовину? – отвечает другой.

- Какую еще такую, твою мать, херовину? – вмешивается Левка. – Ты обдолбался, что ли?

- Ну, в небе, блин, - поясняет тот. - Она такая, хрясь, за тем домом. Хлобысь!

- Ага. Прям отсюда вижу, - оттопыривает нижнюю губу Левка. - Пошел ты… Мудозвон, блин.

- Сам такой, блин.

Переругиваясь, подростки возвращаются на скамейку. И только один, ковыряя размякшую от мороси землю, еще долго пялится то на Тузика, то в небо.