Шепот Эдельвейса

Глава пятнадцатая. Завет трикстера

Крики во дворце становились все громче. Топот, лязгание оружия, Валериан даже смог различить крик Вэлина, который быстро перешел в визг. Принц никогда не внушал трикстеру симпатии, однако в некоторые моменты Валериан все же жалел его. Есть что-то бесконечно грустное в людях, чьи души погрузились во мрак порока в самом начале жизни.

Трикстер ждал, наблюдая, как светоч над клювом каменного ворона медленно тает и растворяется в воздухе. Двенадцатая Дверь ушла в небытие, и Валериан осознал, что дракон снова на свободе. В конце концов, он добился своей цели. Теперь можно было и проиграть.

Валериан не знал наверняка, остались ли такие как он в этом мире, однако одиночество последних трех столетий не давало повода для надежды. Он уже не мог вспомнить то время, когда был частью круга, когда он был одним из друидов, и над ним еще не нависло проклятье. Единые с природой, верховные жрецы, больше чем люди, больше чем маги, высшая власть на земле. Все они были прокляты в то мгновенье, как привели на свои земли опасное существо из иного мира. Валериан до сих пор не знал, Высшие Силы прокляли их или сами друиды.

Так или иначе, баланс был нарушен, друидов не стало, зато явились трикстеры. Одержимые одной идеей и одной виной. Теперь Валериан не мог даже вспомнить изначальную цель призыва дракона. Скорее всего, она была правильной и даже благородной. Однако время шло, и идея извратилась, превратилась в манию. Валериан осознавал это ясно. Все трикстеры осознавали. Куда больше удивлял слепой фанатизм его приспешников — людей, которые собрались вокруг него и горели желанием встряхнуть мир, а то и испепелить его вовсе.

И все клянут трикстеров и Огненного Дракона? Что за глупость.

Почему они снова и снова хотели выпустить в мир вирма было загадкой даже для Валериана. Разумеется, у каждого из них были причины. Жажда власти, граничащая с безумием. Жажда любви. Марша страстно хотела любви, однако ее мятежная душа не могла найти покой рядом с обычным человеком. Поэтому она и отдала себя трикстеру. Валериан не раскаивался в том, что сделал с ней, однако иногда ему на ум приходила любопытная мысль: а не обрела ли эта женщина зачатки разума в своем безумии? Когда Квентин родился, Марша сошла с ума, однако поняла наконец, какие ужасные поступки были на ее совести.

Огонь в сердцах мятущихся людей Валериан всегда мог разглядеть и подчинить. Лишь однажды у него не получилось справиться с этим, и он обжегся сам. Он так далеко зашел, что едва не лишился всех своих сил. Он даже впал в спячку на долгое время. Но он не мог остановиться. Женщина с огненными волосами умирала на его руках, и она была так прекрасна…

Дверь в зал светоча открылась, и словно из его воспоминаний она шагнула к нему. Она была все так же красива, и каскад огненно-рыжих волос все так же струился вокруг ее лица. Валериан смотрел на нее, даже не обратив внимания на мужчину в черном плаще, который тенью скользнул вслед за ней.

— Крэссида. Давно не виделись.

Шарлотта взглянула ему в лицо. Она не выглядела напуганной, однако гнев и боль в ее глазах выдавали, что она все помнит о «пытках», которым он ее подверг. Все эти годы он уверял себя в том, что она не смогла бы выжить после того, что он сделал, однако… Вот и она. И в ее глазах он смог прочесть долгожданный приговор.

— Вэлин?.. — без особого интереса спросил Валериан.

— Свергнут, — отозвался человек рядом с Шарлоттой. Валериан мельком отметил его сходство с молодым лордом Блэкторном и понял, что перед ним Рэйган. — Он в темнице. Князь Руэл и его свита охраняют его.

— Надо же. Иннэгарцы на редкость изворотливы.

Шарлотта подняла голову к статуе ворона. Сияние светоча окончательно рассеялось.

— Он ушел через эту дверь, — сказал трикстер. — Квентин. Ты ведь за ним пришла? Надеюсь, он выбрался.

Она безмолвно на него смотрела, и трикстер добавил:

— Я любил его, правда. Мое лучшее творение. Мой сын.

— А он тебя тоже любил? — спросила Шарлотта. 

Валериан хмыкнул.

— Вряд ли я это узнаю теперь. Мы расстаемся в тот момент, когда он вошел в фазу бунтарства. 

Легкая улыбка появилась на губах Шарлотты.

— Значит, он тебя бросил? 

— Он сделал то, что считал нужным. А я все же спас жизнь моего сына. Твоего сына.

— Ты считаешь меня такой глупой, трикстер? Если бы не ты, жизнь моего сына никогда не была бы в опасности. 

— Слишком поздно рассуждать о том, что могло бы быть. Скажу лишь одно: ваша уверенность в собственной правоте мне слишком хорошо знакома. Мы уже поплатились за эту слепую уверенность. 

Его губы тронула улыбка, и Валериан опустил голову.

— Мы были истинными волшебниками. Друидами. Мы понимали настоящую мощь природы. Ее проявления в том, как дрожала земля. Штормы, извержения вулканов. Этот мир пора было встряхнуть. И мы это сделали. Леди Блэкторн, магия замирает. Природа замирает. Вы не захотели пойти моим путем, хотя одна большая встряска могла подарить этому миру еще один шанс. Я сделал то, что мне было предназначено, вирм на свободе. Теперь я могу вернуться в вечный огонь.

— Блестящий план, — заметил Рэйган. — Притащить гигантского злобного червя в наш мир, чтобы пробудить природу. Отлично продумано. 

Валериан пожал плечами.

— Никто не идеален. Даже если вы победите, у вас теперь два пути. Множество катастроф, которые помогут вам очиститься и переродиться. Или поиск путей в новые миры. Иначе магия вымрет. 

— Мы готовы и к тому, и к другому, — сказала Шарлотта. — Мы стоим на границе миров с того момента, как магия зародилась на этой земле. Мы всегда будем поддерживать баланс, который ты так ненавидишь, трикстер. И мы всегда сможем остановить всех, кто придет после тебя.