Шёпот ветра

Пролог

Все начинается в любви: 
мечта и страх, 
вино и порох. 
Трагедия, 
тоска 
и подвиг - 
все начинается с любви. 
Роберт Рождественский

Прошлое

Небо упадёт…

Этой фразой в детстве меня часто страшила бабушка. 

«Не будешь слушаться – небо упадёт», - любила повторять она. Поначалу я наивно верила и с опаской поглядывала на облака. Особенно впечатляли тяжелые свинцовые тучи в преддверии грозы. Но с течением времени фраза больше заинтересовывала, нежели пугала.

«Как понять, что упадет? По частям или всё сразу? А что будет после? А солнце? А звёзды?» - я дни напролет доставала взрослых, отчасти вынудив их пересмотреть методы воспитания.

В конце концов, мама прочитала мне целую лекцию об устройстве нашей вселенной, подстраховавшись обещанием, что если небо и вздумает падать, то она этого не допустит.

Но мамы не стало.

И небо упало…

Молния вспышкой рассекла небосвод, вырывая из моего горла очередной отчаянный вопль. Хотя, наверное, в подобных случаях принято рыдать. Но вместо слез по щекам стекали холодные капли дождя, а вместо боли душу изматывала остервенелая злоба.

На себя. На тетю. На него.

Почему-то больше всего на него…

- Кэти, пожалуйста! - чужие ладони легли на плечи, но я привычно увернулась.

- Я же сказала – убирайся! – закричала, сквозь дождь, отступая от парня. – Проваливай, Краснов! – я указала на кованые ворота в нескольких метрах от нас.

Я не хотела его видеть. Не могла помнить собственную глупость.

- Кэти… - Пашка опять сократил расстояние между нами. Его одежда, как и моя, промокла насквозь, а с темных волос стекала вода, расчерчивая влажными дорожками лицо. – Просто давай зайдем внутрь. Тебе нужно успокоиться, - невесомое прикосновение холодных пальцев к лицу застало врасплох.

На какой-то миг я позволила себе слабость и прикрыла веки, наслаждаясь его холодом. Странно, с ним всегда было тепло, а теперь холодно.

«Холодно», - я открыла глаза, тут же напоровшись на обеспокоенный серый взгляд.

Не могу.

Видеть, слышать, знать, что если бы не он… Не могу!

- Ты, блин, глухой?! – Шаг. – Или тупой?! – Еще один шаг. - Отвяжись от меня! Зачем ты только приехал!

Всё из-за него!

- Хорошо! – резко выкрикнул парень. – Хорошо, хочешь орать на меня - ори! Можешь даже врезать мне, Сватова! Но только после того, как мы окажемся внутри! – он указал в направлении темно-серого здания.

Я затравленно посмотрела на белые металлопластиковые двери. Заходить не хотелось.

На щеке всё еще пылал след от тетиной пощечины, а в ушах звучало обличительное «паршивка». И дело было вовсе не в обиде. Я заслуживала этой пощечины, заслуживала её упреков и разъяренных слов...

- Китти-Кэт, пожалуйста…- обращение невольно воскресило в памяти сегодняшний день, подпитывая и без того раздавшуюся злобу.

- Иди ты к черту, Краснов! Котись к своей мечте! Благословляю! - я все-таки всхлипнула, и слезы заструились по лицу вместе с дождем.

Ладонь, что до этого тянулась ко мне в приглашающем жесте, сжалась в кулак:

- Только с тобой.

- Значит, теперь я тебе нужна? Стало жалко несчастную девочку, да?!

- Посылай меня хоть в самое пекло, Сватова. Не уйду, - он упрямо скрестил руки на груди.

- Да что ты?! Не уйдешь?! – уголки губ дрогнули в слабой улыбке, несмотря на слезы. – Ты всегда уходил, Паш! Всегда выбирал свою дебильную музыку!

- Теперь я выбираю тебя! – парень попытался приблизиться, но я в который раз увеличила расстояние между нами.

- Какая честь! - с губ сорвался нервный смешок, и я до боли сжала кулаки, чтобы только не врезать этому придурку. – Удобно, знаешь ли, сначала разрушить мою жизнь, а потом прикинуться супергероем.

Черные брови взлетели вверх, а в серых глазах блеснула боль:

- Кэти, я не думал, что…

- Ты никогда не думаешь, Краснов! Всё у тебя случайно. Тогда, с Вовкой, ведь тоже не думал? Или хочешь сказать, что не ты виноват?! – этим вопросом я окончательно рушила все, что было между нами, используя самое сокровенное била по больному.

 Но ведь он тоже ударил…убил.

Нет, мы убили.

- Если зайдешь внутрь – я уйду.

- Слово? – я недоверчиво посмотрела на парня.

- Слово, - кивнул он.

- Хорошо, - скрепя сердце согласилась. В больницу заходить по-прежнему не хотелось, но это лучше чем терпеть его присутствие и понимать, что все могло сложиться иначе.

Я развернулась и направилась к пятиэтажному зданию из серого кирпича.

«Десять процентов из ста», - прозвучал в голове голос хирурга.

Где-то там моему отцу сейчас спасали жизнь…

- Кэти! – Я по привычке обернулась. – Мне действительно жаль…

Взгляд еще раз прошелся по его мокрой одежде, влажным волосам, родному лицу со следами воды, которые так походили на слезы, и остановился на виноватых глазах. Чертово сердце в ответ болезненно дернулось, подстрекая вернуться к нему. Нырнуть в объятия. Прижаться к теплой груди... Как раньше.

Да, его объятия всегда исцеляли меня, но я больше не желала исцеляться:

- Твоя жалость ничего не изменит, Краснов. На похороны можешь не приходить. И вообще, никогда не приходи. С этого момента мы друг для друга – никто. 

***

Наше время…

Сиденье подо мной вздрогнуло, посылая импульс телу, и я резко распахнула веки, с паникой осматривая салон автомобиля.

- Сон, - с облегчением выдохнула я, стоило осознать реальность.

- Загоняла ты себя, Катька, - Инга, которая устроилась вместе со мной на заднем сидении машины, неодобрительно покачала головой. – Кошмар, да? – девушка коснулась моей щеки, стирая соленую влагу.

- Бред всякий, - отмахнулась, разворачиваясь к окошку.

Терпеть не могу, когда меня жалеют.

 Инга в ответ цокнула языком, но приставать с расспросами, к счастью, не стала. Она вообще была не особо разговорчивым человеком, за что мне и нравилась.