Шёпот ветра

Глава 2.1.

- Только не кусайся, Сватова, - парень одной рукой привлек меня к себе за талию, а второй сжал волосы на затылке, вынуждая запрокинуть голову.

Спросить, с чего бы мне кусаться я не успела: Краснов, в отличие от мажоришки, промахиваться не стал и поцеловал куда следует.

Губы у Паши были прохладными и мягкими, он осторожно коснулся ими моего рта и несмело замер, как будто и вправду верил, что я могу его укусить. Однако кусаться не получалось. Вообще ничего не получалось, кроме как учащенно дышать и ждать...

- Ты чего уставилась? Не видишь, люди делом заняты? Пойдем! – послышался шёпот одной из девиц.

- Он мне кого-то напоминает, к тому же татуировки ... - повторились посторонние звуки, а меня наконец-то поцеловали. Без лишней робости, по-настоящему.

До ярких звезд перед глазами и мурашек по телу.

Нужно было оттолкнуть Пашу. Прекратить это безумие. Но вместо того, чтобы отстраниться от парня, я до боли зажала серую ткань между пальцев, притягивая его еще ближе.

- Надо уходить пока не вернулись, - тоном бывалого спецагента выпалил Краснов, резко прервав поцелуй.

Я даже осмыслить ничего не успела: вот в одно мгновение меня целуют, а во второе уверенно ведут за руку, ловко лавируя в лабиринте коридоров и лестниц. Всё, о чем получалось думать, сводилось к губам одного конкретного парня. А точнее к вопросу: что это, черт возьми, было? С чего Паше целовать меня? Некстати вспомнились слова Кости. Неужели спустя столько лет Краснов по-прежнему...

В чувство меня привело заботливое:

- Пристегнись.

- Что? – я медленно осмотрела салон автомобиля: светлая кожа, мигающие лампочки на приборной панели, магнитола, выключенный навигатор.

С каждой новой находкой наваждение – или вожделение? – спадало, позволяя мозгу анализировать происходящее. А вид подземной парковки торгового центра, в здании которого находился пресловутый «Ад», окончательно сверг меня с ванильных небес на угрюмую землю...

«Он мне кого-то напоминает», - припомнила слова девчонки и то, как пыл Краснова на этой фразе неожиданно возрос.

Кажется, я начинала понимать убийц...

- Давай помогу, - вздохнули поблизости, протягивая ко мне свои загребущие ручонки, за что по этим ручонкам тут же и получили.

- Оу! Ты что, Кэти?!

- Это ты что, Краснов?! – не жалея сил, ударила парня кулаком в плечо. – Совсем сдурел?! – удар пришелся в грудь. – От фанаток мной прикрываешься?! Да я тебя за это... – мою руку перехватили, не дав увечить «звездный» живот. – Наглый балалаечник! – у меня же имелась еще одна рука. – Самовлюбленный музыкантишка! – по новой замахнулась, но вторую конечность постигла участь её предшественницы. – Убить тебя мало, Краснов!

Жажда крови творила немыслимые вещи и мне удалось изловчиться, и пнуть свою жертву ногой. Вот только желание выжить у жертвы, как оказалось, было куда сильнее. Иначе, я бы сейчас не сидела частично обездвиженная у этого бесстыдника на коленях.

- Совсем как раньше, правда? – слишком весело спросил смертничек, с завидным спокойствием, а то и с поистине садистским наслаждением, игнорируя мои попытки вырваться на волю.

Что Краснов подразумевал под этим своим «как раньше»? Моё отчаянное желание его прибить или наши недообжимашки в крутой тачке – оставалось загадкой. Ни первого, ни второго, за десять лет обоюдного общения у нас не случалось.

Вообще-то я пацифистка. Ладно, никакая я не пацифистка. Могу сказать, унизить, открыть глаза – слова иногда бьют получше кулаков. Но силу применяю только в крайних случаях. К примеру, когда меня нагло используют в качестве живого щита!

– Даже не думай, Сватова, - пригрозил Краснов, заметив мой мечтательный взор в сторону его звездного профиля.

- Я и не думаю, Пашенька, - подражая голоску Кузнецовой, пропела я, прикидывая, стоит мстить самой или надеяться, что справедливость восторжествует и отчаянные фанатки отомстят за меня?

Ага. Утопят «звездочку» в слепом обожании и залюбят до смерти.

– Ты знаешь, всегда мечтала посидеть за рулем...

- ...Лексуса LX, - закончил за меня Краснов и с гаденькой ухмылочкой поинтересовался: - Ну и как, удобно?

- Очень, - пылко заверила я, стараясь не обращать внимания на наше положение.

А положение у нас с Красновым было, что ни на есть компрометирующее и тянуло на отметку восемнадцать плюс. Значит, я вся такая красивая, с бесстыдно сбившимся платьем, что чудом прикрывало стратегически важные места, восседала на парне. А Краснов, весь такой властный и опасный, стальной хваткой удерживал меня, заломив руки за спину и неприятно впечатав поясницей в руль.

- Пашенька, отпусти меня, а? – жалобно протянула, продолжая копировать Кузнецову. Оценивать и дальше все достоинства баранки Лексуса мне как-то не улыбалось.

- Ты дерешься, - совсем как в детстве, произнес парень, вызывая на лице нечаянную улыбку.

- Сам первый начал! - продолжая улыбаться, поддразнила музыканта, вспоминая милого сероглазого мальчугана.

Паша в ответ как-то странно посмотрел на меня и серьезно заметил:

- Ты стала еще красивее, Кэти, - он свободной рукой провел по моим волосам, пропуская пряди сквозь пальцы, обрывая этим невинным движением мое дыхание.

Почему жесты могут оставаться родными, а человек, которому они принадлежат, становится чужим?

Мне иногда не хватало его – упрямого мальчишки вечно таскающего с собой гитару, насквозь пропахшего костром и лесом. Запахом свободы и детства. Теперь Краснов пах деньгами – дорогим ароматом, с нотками северного Норда. Он и сам стал Нордом — мифическим существом, недосягаемым идолом, с вычурным узорами татуировок на бледной коже, серьгой в форме креста в правом ухе и глазами-зеркалами, которые вместо того, чтобы затягивать в свой водоворот, безлико отражали чужие эмоции. Для полного комплекта не доставало лишь ледяного сердца. Но сердце у Паши было живым. Оно рьяно колотилось под моей ладонью, невозмутимо демонстрируя свою живучесть.