Шёпот Жертвы

Пролог

«Раньше я бы высмеяла саму идею убийства. Но теперь, когда сталь ножа холодит ладонь, и моя цель стоит передо мной, смех кажется кощунством. Время шуток прошло. Сегодня все закончится...»

Этот день с самого начала пошел не по планам, он был, как перезревший плод, рассыпавшись гнилью по всем моим надеждам. Я сжалась, словно испуганная мышь, и быстрым, дерганным шагом направилась к ванной. Глупая надежда, наверное, но это, возможно, единственное место, где может быть безопасно в этом филиале ада.

Крики, надрывающий душу плач, топот бегущих ног и грызущиеся, испуганные голоса – все это сливалось в один отвратительный гул, давящий на голову своим бессмысленным существованием. Каждый звук – игла, вонзающаяся в мозг…

Этаж, конечно, был огромный, достаточно просторный, чтобы вместить полсотни перепуганных душ, но устроен он до смешного просто: голый квадрат. Лишь в самом центре, словно выгрызенная дыра от гигантского бублика, возвышается столб со спрятанными внутри комнатами – кухня, туалет, и ванная, приютившаяся на обратной стороне. Этот столб создавал иллюзию лабиринта, позволяя лишь скользить взглядом от угла к углу, образуя порочный круг. Бежать можно, спрятаться – нет. И в этом месте, где каждый отчаянно искал хоть какую-то щель, чтобы укрыться от неминуемой угрозы, единственная комната с четырьмя стенами, в которой с порога видно все, казалась либо спасительной шлюпкой, либо зловещей ловушкой, насмешкой.

Завернув за угол, я наконец увидела свою цель – ванную комнату. Дверь распахнута, зияет черным провалом, но внутри – пустота. Неестественная пустота. Но стоило мне подойти ближе, и зловещая тишина обернулась леденящим душу откровением. Раньше, погребенные под лавиной паники и утихшие из-за собственного страха, теперь же крики боли пронзали барабанные перепонки и раздирали их. На полу, около стен пару человек лежали, рядом ещё люди, сидели в странных, искаженных моим разумом, позах.

В некоторых глазах, в которые я нашла смелости заглянуть, плясал последний, слабый отблеск жизни, смешанный с невыразимым отчаянием жертвы. Среди незнакомых лиц, словно удар под дых, я увидела бледное, осунувшееся лицо парня, с которым мы познакомились всего пару часов назад.

Высокий, уверенный, излучающий силу, он теперь напоминал иссохшегося старика, с которого жизнь утекла вместе с кровью, как вода сквозь пальцы. Но, в отличие от остальных, в его глазах плескался не только страх. Там было что-то еще… растерянность, словно он пытался разгадать чудовищную загадку. Страх лишь прикрывал пропасть, зияющую под ним. Будто жертва знала своего палача. Рядом с ним, уткнувшись лицом в его плечо, лежал второй парень, его напарник. Сердце болезненно сжалось. Неужели их конец наступит здесь...?

Коридор, за исключением трупов, был пуст, словно все инстинктивно чувствовали, как отсюда сочится смерть. И прямо посреди этого коридора, который все обходили стороной, словно прокаженное место, прислонившись к стене, стоял он – самозваный судья чужих жизней. Руки его мелко дрожали, словно от пронизывающего холода, пот ручьями лился по вискам. По рукам, по лезвию ножа стекала густая, темная кровь. Полицейская форма, когда-то символ закона и порядка, теперь была залита багровой жижей.

Его лицо… тоже в крови. Когда защитник превратился в палача? На этот вопрос у меня не было ответа. Но одно было ясно: он совершенно обезумел. Светлые волосы слиплись от чужой, горячей крови, образуя жуткие сосульки. Ранее изумрудные глаза потемнели, поглощенные безумно расширившимися зрачками. Он напоминал дикого зверя, только что разорвавшего своих жертв.

Медленно, словно преодолевая невидимое сопротивление, он отлип от стены и посмотрел прямо на меня. В этом взгляде смешались два противоречивых чувства: животный ужас и маниакальная уверенность в своей правоте. Он смотрел на меня, как ястреб на испуганного кролика. В глазах убийцы отражался мой страх, смешиваясь с его собственным безумием. Сухие, потрескавшиеся губы медленно зашевелились, и он прохрипел:

–Вы… Все… Слишком громкие… Нужно быть тише…!

Я смотрела на него, наверное, целую вечность. Время застыло, дыхание перехватило. Все вокруг словно перестало существовать. Потеряло всякий смысл. Мир сузился до туннельного зрения, и в конце этого туннеля – только он, дрожащий, окровавленный. Знакомые светлые волосы… глаза цвета первой весенней зелени, которые так меня привлекли… полицейская форма, когда-то внушавшая безоговорочное доверие… и совершенно чужеродная деталь, разрушающая всю картину – нож.

Знал ли тот, кто создал это оружие, тот, кто его затачивал, что оно послужит подобным образом? Глупый вопрос для той, кто стоит на пороге между жизнью и смертью.

Тысячи мыслей, рой ужаса и тревоги оглушительно закричали внутри. Тело разрывалось от невыносимой моральной боли, горло болезненно сжалось, не давая издать ни звука. Но в то же время, сквозь пелену отчаяния, прорвалось единственное решение, возникшее в воспаленном разуме.

Тело, казавшееся каменной статуей, дрогнуло. Неуверенный шаг сменился твердым. Я сделала свой выбор. Убийца словно только и ждал моего решения. Его пальцы сильнее сжали рукоять холодного оружия. Я подходила медленно, не отрывая взгляда от его обезумевших глаз. Подойдя так близко, что лезвие уперлось мне прямо в живот, аккуратно и тихо взяла его за руку. Шепот вырвался сам собой, слова такие короткие, но единственно верные.

- Отдай мне нож.

Мой уверенный шепот, казалось, поглотил чужие стоны, будто тишина внезапно стала плотнее и осязаемее. Возможно этим ножом буквально можно было отрезать кусок материи, которую так заботливо создала тишина. Парень словно впал в транс, его взгляд застыл, руки разжались. Оружие выпало из его ослабевших пальцев и оказалось в моей власти. В его глазах плескались отчаяние и невыносимая боль. Слизистая покраснела, набухла от сдерживаемых слез, готовых хлынуть водопадом.