Шестая

Шестая

- Бедная девочка... Остаться сиротой в столь юном возрасте... - фальшь темной серой змеей скользит по ее коже, находя воплощение в каждом слове. Лика тихо всхлипывает и изо всех сил сжимается в клубок, обнимая колени. Ей хочется громко закричать, что эти слова фальшивы. Насквозь фальшивы. Также, как и эта жалость. Но... серая тварь так и не позволяет ей открыть рот.

  Она так ничего и не говорит. Лишь крепче сжимается в клубок, пряча голову и стараясь не слушать. А вернее - не слышать. Сначала мать. А теперь еще и отец. Эти смерти окончательно подкосили ее. А эти люди... Они только рады подобному раскладу, ведь теперь с Майком не нужно даже считаться. А она... Она еще слишком мала, чтобы хоть что-то противопоставить им. Они ее сейчас просто добивают. Не со зла, конечно. Наверное они даже не подозревают, что она гораздо умнее их.

- Кто же о ней позаботиться? Я не могу. У меня и своя... - блондинка не слушает дальше. Коричневая лягушка поворачивает голову и смотрит на нее. Интересно, почему неприятные слова находят проявление именно в таких, неприятных, созданиях? Чего-то подобного она уже давно ожидала. Еще с тех самых пор, как получила известие о смерти отца. Она еще тогда была твердо уверена в том, что ей и не стоит рассчитывать на что-то хорошее.

- Ничего страшного. Я нашел ей хорошее место, где о ней позаботяться. К счастью, она смогла пройти тот тест. Ну, помните, я к ней недавно приводил... - голос обрывается, когда мужчина замечает, что девочка на него смотрит. Лика вспоминает то посещение и череду глупых и долгих вопросов, на которые нужно было отвечать как можно подробнее. А еще она вспомнила, что тот человек очень обрадовался ее ответам.

  Блондинка во все глаза смотрит на очередное чудовище, порожденное ее странным даром. На этот раз это было странное семиногое существо грязно-зеленого цвета. Несколько слепых глаз внимательно уставились на испуганно дернувшуюся Лика. Настолько противное, что при одном взгляде на него становилось плохо.

- К тому же они обещали, что о ней сотрут все воспоминания. - радостно подхватывает какая-то женщина. Кажется, жена главного партнера ее отца. - Да и девочка прекрасно подходит им по возрасту. Пять лет ей исполнится только через год. Ну а если она помрет во время очередного эксперемента - не велика потеря.

- Мия, хватит! - зло обрывает ее хриплый баритон. Малышка снова сжимается в клубок, стараясь не смотреть на очередную тварь, которую призвали эти злые слова. Ей противно. Очень противно. А еще очень страшно. Девочка снова всхлипывает и поднимает на всех присутствующих потемневшие глаза. Она их ненавидит. Как она их всех ненавидит... Ведь это они виноваты в смерти ее отца.
 

                                                                           ***

  На похоронах была до отвращения прекрасная погода. Ярко светило солнце, на небе не было ни облачка. Дул ласковый теплый ветерок. На фоне яркого весеннего дня ее черное платье и черный лакированный гроб резко контростировали с зеленой травой и белой кожей.

  На похоронах никто не плакал. Даже Лика. Но дело было не в том, что ей стала вдруг безразлична смерть отца. Просто она выплакала уже все слезы. И сейчас смотрела на гроб красными воспаленными глазами. Но слез не было. Словно в одно мгновение кончилась вся вода в организме. В горле стоял ком, который мешал не то что говорить - дышать.

  Ее забирают сразу же после похорон. Просто появляются рядом и забирают, получив кивок от мужчины. С ней никто не собирается прощаться, да Люси этого и не ожидала. Ей же давно некуда возвращаться. Именно поэтому она покорно побрела за двумя людьми, которым она так резко понадобилась.

  Еще одна странность, связанная с ней, это то, что ей покрасили волосы. Не слушая никаких возражений просто взяли и покрасили их в черный цвет. Интересно, почему именно в него? Впрочем... ее волосы очень красиво сочетались с черной траурной одеждой и ее белой кожей.

  В том доме, куда ее привели, все было серое. Серые стены, серый пол, серая крыша. Даже трава и то была серой. Зато одежда была белой. Всегда. Всегда была исключительно белой. Только белой. В ней мало что можно было делать, ведь велика была вероятность испачкать ее.

  А еще там было скучно. Какие-то странные дети, целыми днями собирающие в серой комнате серые пазлы или играющие в серые неинтересные игры. Даже слова были серыми. Этот серый бесцветный мир отравлял ее. Впитывался в кожу и волосы, оставляя после себя только серый океан безразличия.
Слова отказывались превращаться в каких-то чудовищ, предпочитая быть серыми никому ненужными тенями, которые никому и никогда не нужны. Первое время, наблюдая за ними Лика хоть как-то развлекалась. А потом... Потом ей надоело. И она перестала обращать на них внимание.

  Но иногда в словах воспитателей проявляются яркие краски. Кроваво-алый - раздражение. Темно-синий - отчаяние, когда очередной эксперимент проваливается. Нежно-оранжевый - умиротворение, если что-то идет удачно.

  Шестая - это имя она получила сразу же, когда попала в это здание. Их звали почему-то по номерам, даже не пытаясь узнать их настоящие имена. Но, иногда у нее складывалось такое впечатление, что у большинства ребят здесь нет имен. И это... пугало.

- Отныне ты - Шестая. - первые же слова были темно-зелеными. Такой цвет означал тревогу. Люси нахмурилась, вскидывая на говорившего карие глаза. Монстра не появилось, а это значит, что говоривший не злится на нее. Поэтому девочка немного осмелела и громко крикнула: