Шестьсот тысяч шагов

Глава 8

Эндрю впал в кому ровно восемь дней назад. Врачи говорят, нет травм, которые могли бы прекратить его существование, но глубоко у меня в голове засели слова офицера:

«...Многочисленные повреждения, не совместимые с понятием «жизнь»».

Это было в тот день, когда он собирался у меня ночевать. По показаниям свидетелей, пикап ехал на средней скорости, пропустил пешеходов на переходе, поехал на зеленый и будто столкнулся с воздухом, взлетел вверх и, перевернувшись несколько раз, упал крышей на асфальт. Вам, наверное, это покажется сказкой, как и большей части полицейских, которые занимаются расследованием, но я была поражена, увидев такую же картинку разбившегося вдребезги пикапа, как в моем сне, который сводил меня с ума.

В тот вечер улицы были уже пусты, люди расходились по домам, магазины закрывались, но очевидцы- пожилая пара Патрик и Елена, а также их трехлетний внук Овел- все-таки нашлись, но им, по закону жанра, никто не верил.

Я помню, как в панике бросилась к машине, отталкивая Джонса, который пытался удержать меня, как пробиралась сквозь толпу зевак, вышедших из своих домов посмотреть на аварию, как склонилась над автомобилем, истерически подергиваясь, понимая, что моего друга там нет. Через пару секунд я увидела, что телефон парня валяется на полу- в бывшем крыше- пикапа и, схватив его, поддалась просьбам уйти отсюда.

Что вы знаете о страхе? Пережив такое, я понимаю, что никогда не ведала ничего даже близко стоящего с этим чувством. Страх- это не боязнь пауков, высоты или даже маньяков. Страх- это когда ты сидишь на неудобном стуле в приемной, вжавшись в него, как можно глубже, никого не пуская в свой мир, в ожидании каких-либо новостей, потому что в реанимационную палату пускают только родственников. Страх- это понимание неизбежного, попытки его отдаления и, в конце концов, крах, поражение, нестерпимая боль от произошедшего.

Почему я думаю, что Эндрю не выживет? Нет, даже не из-за слов того полицейского, а из-за телефона. У него больше нет шагов. Шагомер мигает красным и показывает большой ноль. Я очень боюсь, но мне не с кем этим поделится.

Теперь мой день проходит приблизительно так...

Из школы, где нет никакой радости, я иду в больницу,-да, именно иду, потому что теперь стараюсь избегать встречи с какими-либо знакомыми- пытаясь выведать хоть что-то новое о состоянии моего друга, постоянно останавливая его врача, который лишь разводит руками, мол, никаких изменений. Посидев там часа три, сделав все уроки, я отправляюсь домой, где родители, привыкнув к моей замкнутости, просто приветствуют и больше не пристают.

Все в доме стали унылей, ведь мне Эндрю, как брат, а маме с папой, как сын. В общем, всех это задело, заставив выпасть из привычного образа жизни. Папа, чтоб избежать душевных разговоров, часто задерживался на работе до поздней ночи, а мама наоборот превратилась в заботливую домохозяйку, которая порой напоминала хорошую и добрую матушку из старых сериалов. Но меня никто не трогал, поэтому я много рассуждала о том, что есть, что будет и что могло быть.

-Эмма!- раздался голос мамы из кухни и я медленно поплелась туда. Странно, но сегодня папа пришел раньше, к чему бы это?

Заняв свое привычное место под аркой, я вопросительно вскинула бровь.

-Там снова к тебе пришли,- сухо сказал папа, увлеченный газетой.

Добравшись до прихожей и открыв дверь, я увидела темные волосы, синие глаза, милую улыбку...

«Он предатель, Эмма! Это он сделал с вами!»

«Он не знал...»- отвечала я.

«Знал! Он знал все!»

-Привет,- Джонс слегка улыбнулся, стоя на крыльце с какими-то бумажками в руках. Он приходил каждый день, принося какие-то сладости, продукты, напитки, а я каждый раз отнекивалась.

Я промолчала, выбирая между желаниями захлопнуть перед его лицом дверь или броситься на шею с рыданиями, хотя мое лицо в данный момент не выражало ничего. После недолгого молчания первое победило и я почти хлопнула дверью, как парень успел вставить ногу, оставив щелку, сквозь которую и начал говорить:

-Я нашел способ остановить все, Эмма!

-Не дури мне голову, Джонс, я не хочу видеть тебя или еще кого-либо, дай мне побыть одной и обдумать все, пожалуйста, не дави на меня.

-Я не оставлю тебя одну,- ох, как же я сейчас хотела ударить его побольнее,- даже, если ты так говоришь, а не недоверие, сидящее глубоко внутри тебя. Эмма, ты можешь мне доверять, я хочу помочь тебе, клянусь.

С минуту я стояла, глядя на него, нет, глубоко внутрь него, пытаясь разглядеть обман... Что я творю? Я не должна доверять этим глупым голосам, они не должны завладеть мной! Но я не могу... я боюсь.

-Иди к черту,- наконец сказала я, пытаясь вытолкнуть его ногу из прохода, но парень крепко схватил меня за руку. Джонс, я пыталась избавить тебя от своей истерики, а ты...

-Позволь мне все объяснить!- я почти высвободила руку.- Я знаю, как спасти Эна!

Я так и замерла, на секунду поддавшись чувствам, который вот-вот накроют меня с головой. Но нет, я не сдамся. Че-е-ерт, я хочу узнать, что он придумал, но абсолютно не верю ему. Он играл по другую сторону, гораздо умнее и ловчее меня, обдурить- в два счета. Поэтому я не хотела впускать его на порог, поэтому боялась довериться кому-либо, а особенно этому парню.

-Молодой человек,- позади меня возникла фигура папы,- вам не кажется, что вы переходите все границы?

-Пап, все нормально, иди на кухню, мы сейчас придем,- заверила я, впервые за последние дни, улыбнувшись, пусть и натянуто.

Как только я открыла дверь, Джонс взял меня за руку, но не в попытке остановить и объяснить все, а пытаясь показать свои чувства.

-Вовсе не обязательно,- замялась я, но Джонса это ни сколько не смутило.

Сердце снова стало колотиться, как бешеное, наверное, смесь адреналина и слабого счастья, потому что сейчас, в трудной ситуации, я не одна, у меня есть Джонс Колн, которому я, к глубокому своему сожалению и радости голосов, не очень-то доверяю. Я хочу думать, что произойдет что-то, окончательно поменявшее мое мнение о нем... А вот знаете, к черту все! С этой секунды я верю Джонсу и не буду обращать внимание на назойливые голоса! Точка.