Шинигами

Шинигами

Смерти наплевать на ваш цвет кожи,

вероисповедание или языковую речь.

Ваше положение, статус и достаток

ей далеко до лампочки. Единственное,

что хоть как-то волнует её –

это незаконченные дела.

Ромашковое поле. Вы когда-нибудь видели ромашковое поле? Бело-жёлтые цветы поверх огромной зелёной массы, словно ковёр устилают земляную поверхность. Живописное зрелище! Подобное великолепие всегда завораживало меня, наполняя спокойствием и безмятежностью.

Однажды я видел цветущий вересковый луг. Он вызвал настоящий восторг! Невысокая трава колыхалась на ветру подобно волнам прибоя. Оттенки бело-розовых цветов создавали особый блеск, придавая зелёному морю образ бушующих волн. Шелест этой травы звучал умиротворенно и гармонично. Эта картина вызвала какое-то знакомое чувство, чувство которое я когда-то знал…

Сейчас, стоя посреди ромашкового поля, я наблюдал, как рассвет набирал силу – солнце медленно выползало из-за горизонта, озаряя оранжевыми лучами влажную от прошедшего ночью дождя землю. Роса на ромашках бликовала и переливалась, создавая ощущение бриллиантового покрывала. И как бы мне не хотелось насладиться этим вдохновляющим пейзажем, сюда меня привела совсем иная цель. Я должен забрать душу одного бедолаги. Того самого, что в нескольких метрах от меня валялся в зарослях тех самых ромашек. Он был ещё жив, но медленно умирал.

Скрюченное прозябшее тело, судорожно подёргивалось от озноба. Руки сжимали притянутую к груди пустую бутылку из-под спиртного. Вся одежда на нём была мокрая и совсем не согревала окоченевшее тело владельца. Синие пальцы и губы уже указывали на то, что температура его тела намного ниже положенной, а синий носогубный треугольник говорил, что ему оставалось недолго.

Я был готов забрать его и ждал нужного момента.

- Тебе его жаль? – спросил чёрный ворон, гордо восседавший на моём плече.

- Немного, - задумчиво ответил я. – Он готов умереть. Жизнь больше его не держит. С тех пор как умерла его жена, он постоянно прикладывался к бутылке. Забросил все дела. Перестал общаться с друзьями, людьми… Когда его дом сгорел из-за непотушенной сигареты, он чудом остался жив. Слонялся по селу в поисках утешительного горячительного. Отыскав заветное пойло, он и отправился сюда. Осознанно или бессознательно он уже всё решил.

- Тебе грустно? – снова спросил ворон, когда я перевёл взгляд с распускающегося рассвета на умирающего.

- Нет. Вовсе нет, - спокойно выдохнул я и присел на корточки рядом с беднягой. – Я даже рад. Сегодня закончатся его страдания. И быть может он сможет встретить свою жену по ту сторону…

- Уже почти. Его душа готова, - прокаркал ворон.

Я осторожно коснулся плеча лежащего человека и его тело замерло. Больше не было судорог. Руки разжались, выпуская бутылку. Ноздри больше не раздувались в попытке жадно втянуть воздух. Сердце его не билось.

Я убрал руку и его тело обмякло. Рядом появилось беловатое облачко, медленно принимающее очертания погибшего. Когда его лицо сформировалось, оно не выражало ничего. Он смотрел на своё бывшее тело недолго, после перевёл взгляд на меня. Не было ни страха, ни удивления.

Я медленно кивнул ему, словно отвечая на безмолвный вопрос: - Пора.

Коснувшись лба, я отвёл руку в сторону и начертил в воздухе перед собой круг. Пространство в центре круга пошло рябью и начало втягиваться внутрь. Портал готов. Жестом указал освобождённой душе следовать в портал. Попрощавшись с прекрасным рассветом и жадно вдохнув утренний влажный воздух, я шагнул следом.

***

Наверное, Вы уже догадались? Но всё же представлюсь. Я – шинигами или ангел смерти или просто смерть. Иногда нас ещё называют сборщиками душ или жнецами. Существует много вариантов названий одного и того же, но лично мне нравится японское слово шинигами. Не такое длинное как ангел смерти, и не такое пугающее как смерть. Ёмкое и звучное. Шинигами по имени Влад. Правда хорошо звучит? Моя задача, как и остальных ангелов смерти, переносить души сюда, в измерение духов. Проводить, так сказать, в последний путь.

Мы, шинигами, невидимы для людей. Нет, нас можно увидеть и даже коснуться, но большинство людей нас даже не заметит. А если и заметит, то в скором времени забудет. Другое дело души покинувшие свои тела. Мы практически единственные кто может их видеть и слышать. Впрочем, есть и те люди, кто способен нас видеть и даже достаточно долго не забывать. Такие люди обладают высокой силой духа. И только такие люди могут после смерти стать шинигами.

Да, я был человеком. В той своей человеческой жизни. После смерти здесь, в измерении душ, мне дали выбор – стать шинигами или продолжить свой путь реинкарнации через перерождение. Я выбрал путь ангела смерти. Цена такого выбора – потеря воспоминаний. Всё что я пережил или знал когда был человеком мне более недоступно. Единственное что я помню - это миг своей смерти и тот самый выбор.

Собственно говоря, выбери я перерождение, итог был бы тот же. Воспоминания стираются, чтобы душа смогла свободно жить в новом мире, не отягощая своё существования памятью прошлой жизни. Такой груз мешал бы развитию её потенциала. А всякое существо стремится к развитию. Потому после перерождения воспоминания медленно растворяются. Насовсем они не исчезают, а запираются где-то глубоко в подсознании, куда мало кто сможет заглянуть.