Школота!

Глава 3. Метаморфозы и грозды

Глава 3. Метаморфозы и  грозды

За пару месяцев проведенных ею в новой школе, Ленка Лемешева приметила для себя почти все потенциальные угрозы. Какие-то она научилась ловко избегать, какие-то нейтрализовала, но с одной угрозой справиться было невозможно. Она была неодолима. Но это не значило для Ленки, что ей, этой угрозе не надо противостоять, хоть и без надежды на победу.

Преподавательница литературы и русского языка Илона Бектемировна Ташпулатова*(1) вела свои предметы вдохновенно и артистично. Когда она, запрокинув голову, как бы под тяжестью скрученных на затылке медных кос, начинала вещать голосом пророчицы, народ просто впадал в транс. Пушкин, Лермонтов, Гоголь или Блок представали на уроках Илоны как живые и, снисходя к школоте, устами литераторши без утайки раскрывали все тайные пружины своего творческого и жизненного пути. Илона была безумно предана гениям русской литературы, несмотря на их изобилие. Предана. Каждому. До конца.

Однако простым смертным любовь, преданность и гуманизм Илона дарить была совсем не склонна. Мало того, эти простые смертные частенько отскакивали от литераторши как ошпаренные. Даже инспектор пожарной охраны, огнеборец с большим стажем, после короткой стычки с литераторшей смог только «мамочка» прошептать.

У Илоны было редкое имя – Илонгуль. Оно означает шпажник или гладиолус. Но сама литераторша имя свое слегка модернизировала и результат получился сокрушительный. Прикинув перевод ее ФИО на русский язык, Ленка мельком подумала, что случайностей на свете не бывает…

Сама-то она назвала бы литераторшу Медузой Горгоной. Назвала бы, конечно, как не назвать! Такое прозвище просто просилось на язык. Но Ленка от природы была справедливым человеком, а недавно прочла в недетской редакции Овидия, и узнала доподлинно, что там у Медузы было с Артемидой и охальником Посейдоном, и за что безжалостная богиня девственница так жестко покарала несчастную, ни в чем не повинную Медузу. Ну, понятно, куда ей с ее стрелочками против трезубца… На девчонке отыгралась… После таких метаморфоз назвать литераторшу Горгоной было бы крайне несправедливо по отношению к Горгоне.

    В то  утро на уроке литературы Лемешева сидела на своей камчатке тихо как мышка и меланхолично прокручивала у себя в голове вариации на тему Овидиевых метаморфоз… На расстоянии своего легкого дыхания от чуткого уха Славки Цветаева!  И вдруг эту идиллию прервал голос дочери Железного Господина. Дочери, вполне достойной своего отца, и даже возможно, еще более тугоплавкого прадеда, чью фамилию она носила. Голос Илоны Бектемировны Ташпулатовой.

- Лемешева! К доске…

- Иду! – вздохнула вызываемая, и пошла к доске, именно пошла, а не поплелась нога за ногу, как большинство учащихся на уроках литературы.

    « Кругом меня цвел божий сад;

     Растений радужный наряд

     Хранил следы небесных слез,

     И кудри виноградных лоз

     Вились, красуясь меж дерев

     Прозрачной зеленью листов;

     И грозды полные на них,

     Серег подобье дорогих,"

  - Какие еще грозды! Это что за диалектизм! Откуда! Я даже и не слыхивала о таком! – возмутилась литераторша, прерывая унылую декламацию Лемешевой.

Ленка с некоторой жалостью взглянула в сиреневые глаза Илоны… Ну, и зачем же она так подставляется… Может, сказать, как ей слышится? Но ведь не с Лермонтовым же так поступать! Нет, жизнь и так полна неоправданных компромиссов…

- У Лермонтова – грозды…- тихо, но твердо отчеканила Ленка, и все же опустила свой взгляд, под грозным всполохом сиреневой молнии.  Чтобы не окаменеть, ясное дело.

Литераторша выхватила у первого попавшегося под руку ученика книжку, быстро нашла нужный отрывок и изумленно протянула…

- Ну, надо же… Как же ты это заметила? Уж, наверное, потому, что до сих пор по слогам читаешь!

Засмеялся один Камал со своей крайней парты в первом ряду…

- Она даже на немецком читает бегло! – встрял почему-то Павло Скляр.

 Илона резко повернулась к нему, а Ленка выразительно покрутила пальцем у виска, дескать, ты то чего нарываешься?

Кара не заставила себя долго ждать.

- Скляр, дневник на стол и выйди из класса.

Честный Павло, открыл, было, рот, но все та же Ленка от доски ему быстро промаячила расхожий жест водил и бульдозеристов, скрещенными руками, стоп!

- Ладно, я выйду, Илона Бектемировна, но справедливость от этого справедливостью быть не перестанет, - отозвался упрямый Скляр,на беду оставляя последнее слово за собой.

Зря он так поступил, Илона таковых не прощала…

Скляр вышел, метнув дневник на учительский стол, а Ленка поняла, дни этого славного парня в этой славной школе - сочтены…