Шоколад со вкусом жизни

Шоколад со вкусом жизни

Халь Евгения, Халь Илья

Шоколад со вкусом жизни

Отшумела прежняя жизнь, выплеснулась через край и разбилась о стену Убежища. Нас здесь пятеро. Мы заперты на этом уровне и не знаем, как перейти на следующий. Прошлое исчезло. Отшумело - да. Отболело? Вряд ли.

Убежище - это огромный зал, размеры которого все время меняются. Стены серые, иногда по ним пробегает рябь, словно они дышат. Здесь есть диваны, автомат-трансформер, изменяющийся по мере надобности. Он много чего умеет: и связываться с нашими невидимыми хозяевами, и справочную информацию выдавать, и еду доставлять. Поэтому мы прозвали его Левшой - то есть на все руки мастером.

Несколько раз в день Левша выплевывает из окошка раздачи еду: «манну небесную» - серые, ноздреватые комки и бутылочки с водой. «Манна» отлично насыщает, но совершенно безвкусна.

А если хочется чем-нибудь себя побаловать, приходится тратить собственные кредиты, которые мы скопили там, за стенами Убежища. Пополнить кредиты можно только перейдя на следующий уровень, но как это сделать остается загадкой. Мы все испробовали: пытались голодать, устраивали соревнования, игры - тщетно. Дверь с надписью: «Выход на второй уровень» темнела в стене рядом с Левшой, оставаясь наглухо запертой. Иногда нам разрешают свидания с близкими. Сегодня подошла очередь Саныча. На стене рядом с Левшой вдруг появился экран, а на экране внучка Саныча - Любочка. Но радости не получилось. Саныч смотрел на девочку, и лицо его бледнело все больше и больше. Он был крепким, сильным мужчиной. Крупные, жилистые руки его привыкли крутить баранку грузовика. Шестьдесят лет, которые он провел вне стен Убежища, не отняли у него силу, а лишь выбелили пышную шевелюру. Когда экран погас, Саныч сгорбился на диване, закрыв руками лицо.

- Народ, пойдемте-ка пошепчемся, - тихо сказал Кобр.

С первого дня в Убежище он взял на себя роль лидера нашей пятерки. Тридцатилетний менеджер, сухопарый и гибкий, Кобр был, в сущности, добрым малым. Но взгляд цепкий и холодный, напоминал змею, за что он и получил свое прозвище.

Мы сдвинули диваны полукругом, присели.

- Нужно помочь, - сказал Кобр. - Кто за? Против?

- Дык, ясен пень, нужно! - пробубнила Ритка Бэмс, откупоривая пиво.

Она запрокинула голову, залпом выдула полбутылки, довольно зажмурилась, громоподобно отрыгнула и радостно выдала:

- А... апчхи... нам, красивым бабам? - и немедленно страдальчески поморщилась.

В Убежище категорически запрещалось бранно выражаться. И все крепкие словечки автоматически заменялись словом «апчхи». Мы понятия не имели, как хозяева Убежища проделывают этот трюк, но Ритка очень страдала, потому что она матом не ругалась - она на нем разговаривала. У Бэмс было мощное телосложение и гренадерский - под метр девяносто - рост. Бывшая чемпионка по самбо, она работала санитаркой в психбольнице, в буйном отделении. И даже самые неадекватные пациенты превращались в послушных детей, когда Ритка грозно обещала им «бэмснуть по кумполу».

Аркаша влюбленно посмотрел на Ритку и согласно кивнул. Он бы кивнул, не задумываясь, даже если бы Бэмс попросила его спрыгнуть с крыши. Маленький, худенький очкарик, он едва доходил Ритке до груди. По профессии Аркаша был историком. Но кроме истории, была у него еще одна страсть: скандинавская мифология вообще и валькирии в частности. Он просто бредил девами-воительницами. Аркаша свято верил в их существование, всю жизнь мечтал увидеть наяву, и даже копил деньги на тур по скандинавским странам. Но ехать никуда не пришлось. Едва попав в Убежище, он увидел воплощение своей мечты: грозную воительницу. И хотя Ритка Бэмс была одета не в доспехи, а в спортивные штаны и кроссовки сорок третьего размера, живое воображение историка дорисовало все недостающие детали, включая меч. И сердце Аркаши воробушком опустилось в огромные ручищи Ритки, да так и осталось там навсегда.

Все посмотрели на меня. На моем счету было больше всего кредитов, потому что я из невинных - единственная из нашей пятерки. Да и тратить сбережения мне особо не на что. Свиданий с близкими, за которые списываются большие суммы с кредитов, я не просила. Отца я никогда не видела. С мамой мы давно чужие люди, не разговариваем много лет. Любимого мужчины в моей судьбе так и не случилось. Не нашла я его за двадцать три года жизни вне Убежища. А мелочи, такие как конфеты, книги и диски с любимой музыкой, стоят дешево. Так что я богатая невеста. Конечно, я хотела помочь девочке, но меня волновал другой вопрос: кто пойдет?

Кобр подошел к Левше, и сказал:

- Нам нужен подсчет всех кредитов, разрешение на помощь и пропуск на выход.

Автомат трансформировался в компьютер. На мониторе высветилась надпись:

«общее количество кредитов - 600, плата за выход - 200, разрешение на помощь - 400, пропуск на выход: Даша».

Я вздрогнула. Мне совсем не хотелось туда, в суету, и я не знала, как вести себя в подобной ситуации. Все немного приуныли. Им бы не помешало подышать тем, прежним воздухом, потолкаться среди людей. Больше всех расстроился Саныч, хотя с самого начала знал, что ему не позволят увидеть внучку воочию.

- Ребята, спасибо вам! - голос Саныча дрожал, - только как же вы все будете жить без нормальной еды, пива, - он посмотрел на Ритку Бэмс, которая нежно облапила пустую бутылку, - книг, фильмов, музыки? Я все у вас отнял! Что же мне делать-то, господи?

- Да ладно тебе, Саныч, - Кобр похлопал его по плечу. - С голоду ведь не умрем! Ну, ужмемся, сократимся, жирок растрясем! Мы же не буржуи какие-нибудь! Продержимся!

- Не... сс... апчхи ... в компот, Саныч, там повар ноги моет! - гоготнула Ритка, - правильно я говорю, Аркаша?

Аркаша нежно, по-щенячьи, посмотрел на нее и кивнул.

- А куда кредиты вложить? - спросила я. - Мне же нужно как-то их передать. Саныч, что твоя внучка любит больше всего?