Шпаргалки

— Ник, мне кажется, это плохая идея, — Скворцова неодобрительно качает головой. — Ты понимаешь, что если он спалит, то тебе конец?

Не обращая внимания на причитания Леры, прикусываю кончик языка и старательно подтягиваю резинку чулка. Опускаю юбку, трясу ногой, делаю пару шагов по кругу, прислушиваясь к ощущениям. Скотч неприятно стягивает кожу, но держит, кажется, крепко.

— Ничего он мне не сделает, — наконец решаю успокоить подругу. — Не полезет же он мне под юбку в самом-то деле!

— Если что, потом не ной, — отмахивается Лерка и решительно открывает двери туалета. — Пошли, гений мысли.

Показываю язык и выхожу следом.

У кабинета мнутся одногруппники. Кто-то истерично перелистывает лекции, кто-то бормочет под нос, вспоминая важные даты, а кто-то — я. Спокойная как удав. А чего мне волноваться? Вчера целый вечер готовила шпоры, и сейчас они надежно приклеены к бедру. У меня, как говорится, все схвачено.

— Доброе утро, группа, — ровный голос Александра Григорьевича заставляет всех разом заткнуться.

Одногруппники втягивают головы и нестройным потоком движутся следом за преподавателем. Захожу в числе первых, ведь хочу занять одну из последних парт. Радуюсь, когда удается обогнать нашего главного двоечника Никитку Мясникова, вечно завсегдатая заднего ряда, как вдруг крепкая рука Александра Григорьевича ложится на плечо и над ухом раздается победное:

— Селиванова, далеко собрались?

Сглатываю и нерешительно оборачиваюсь. Слышу, как рядом вздыхает Лерка. Капец!

— Для вас у меня подготовлено специальное место. Прошу, — указывает на первую парту, находящуюся прямо перед преподавательским столом, и вздёргивает брови. — Ну что вы, Селиванова, присаживайтесь, не бойтесь.

— Спасибо, Александр Григорьевич, но я лучше на «камчатку», — выпаливаю и пытаюсь вывернуться из его хватки, но Краснов только смеется и качает головой.

— Нет, Селиванова. Вы сидите здесь. Не могу же я отпустить свою любимую ученицу так далеко от себя. Мне будет вас не хватать, знаете ли.

— Конечно, Александр Григорьевич, — пропеваю, посылая ему убийственный взгляд. — Вы тоже услада для моих глаза.

— Вот и чудненько, Селиванова, — продолжает измываться преподаватель.

Наблюдает, как я падаю на стул и с грохотом ставлю сумку перед собой. Гад!

— Ну что же, приступим!

Получив билет, пару раз внимательно перечитываю вопросы, надеясь, что хотя бы на один знаю ответ. Увы. Пару минут покусав ручку, поднимаю глаза на Александра Григорьевича. Мужчина сидит, уткнувшись в ноутбук и, кажется, совсем не обращает внимания на происходящее в аудитории. Оборачиваюсь назад: одногруппники что-то строчат, кто-то незаметно пытается вытащить телефон, Никита и вовсе дрыхнет на последней парте.

— Казаков, телефон, — все так же не отрываясь от ноутбука, произносит преподаватель. Вышеупомянутый Казаков подпрыгивает от неожиданности, бурчит под нос проклятия и медленно поднимается, чтобы отдать гаджет. — Минус балл, Казаков, за то, что списывали.

— Да я даже не…

— Еще минус балл или вернетесь на место?

— Извините, — бормочет красный от негодования Мишка и покорно садится за парту.

— Еще есть желающие? — Спрашивает Краснов, и в аудитории наступает гробовая тишина.

Удовлетворенно хмыкнув, мужчина возвращается к ноутбуку, а я решаю выждать еще минуту и начать действовать.

Ерзаю по стулу, пытаясь задрать юбку немного выше. А когда кружево чулка показывается из-под подола, облегченно вздыхаю. Радует, что Александру Григорьевичу ничего видно из-за ноутбука. Ну, я надеюсь. Еще раз воровато оглянувшись и покосившись на ничего неподозревающего преподавателя, опускаю одну руку под стол и прикасаюсь к шпорам. Черт! Ничего не видно, нужно было сделать шрифт крупнее.

Пока щурюсь и дергаю головой, не замечаю, как Краснов оказывается рядом и тоже внимательно изучает мои шпаргалки. Вздрагиваю, когда раздается его голос:

— Отличная работа, Селиванова.

— Твою… — вырывается тихим вздохом.

Нервно одёргиваю юбку, прежде чем поднять глаза на мужчину.

— Года идут, а ничего не меняется, — философски отмечает Александр Григорьевич.

П-ф-ф, можно подумать, он сам никогда не делал шпаргалок.

— Что ж, Селиванова, надеюсь, вы понимаете, что теперь ни о каком зачете не может быть и речи?

— Но как же… минус балл? — Лопочу и заискивающе заглядываю ему в глаза. И меня обдает таким холодом, что по коже натурально проносятся мурашки. Сглатываю. — Простите.

— Ну что вы, Селиванова! Не извиняйтесь, — продолжает, а у меня уже и поджилки трясутся, и сердце останавливается от накатывающего ужаса. — Жду сегодня, скажем… М-м… Часика в два. Как раз отпущу вашу группу и, так уж и быть, выделю вам полчаса своего драгоценного времени. А теперь пошли вон! — Рычит Краснов, и я ретируюсь из кабинета с такой скоростью, что почти задыхаюсь.

Падаю на подоконник и прижимаюсь вспотевшим лбом к холодному стеклу.

Твою мать! Попала так попала.

***

К назначенному времени аудитория окончательно пустеет. Лера перед уходом показательно качает головой, на что я закатываю глаза.

Ну спалилась, да, и что теперь?!

Робко стучу и заглядываю в двери кабинета. Александр Григорьевич с видом мученика заполняет ведомости. Заметив меня, молча кивает на все ту же проклятую первую парту и возвращается к бумагам.

Сажусь, неловко одергивая юбку. Шпоры лежат в сумке, а меня просто трясет от страха. Если завалю историю, то плакали и моя и без того крошечная стипендия, и карманные от матери, и учеба в целом.

— Ну что, Ника, — подает голос Александр Григорьевич, — что будем с тобой делать?

Сглатываю, большими глазами уставившись на преподавателя.

— Отпустить тебя, — тянет задумчиво, и я невольно подаюсь вперед, — или наказать?

Пуф! Тяжело падаю обратно на стул и прикусываю губу.

Размечталась! Как же! Опустит от меня, ага!